ОНА. Ты хочешь вернуться в ресторан?
ОН. Нет, просто пройдусь. Я устал, мне надо подумать
ОНА. Подожди, останься. Мы оба устали, уже поздно. Куда ты в таком состоянии. (Берет его руки в свои, поглаживает их) Успокойся, успокойся… Все будет хорошо. Тогда на море тучи были?
ОН. Сначала облака.
ОНА. Вот видишь. Что же можно было разглядеть на воде: солнце, облака, игра воды — это как в театре, когда меняют освещение, что-то появляется, что-то пропадает. Может, и не было той женщины? А волны были?
ОН. Нет, было тихо.
ОНА. Успокойся, если шторма не было, она могла сама добраться до берега. Она ведь не просила о помощи?
ОН. Не просила.
ОНА. А другие яхты были поблизости?
ОН. Были, но не очень близко.
ОНА. А сколько прошло, пока ты вернулся?
ОН. Минут двадцать…
ОНА. Кто-то мог проплыть рядом и подобрать ее. Может, скутер какой-то. Море — там ведь везде кругом прямо. (пауза) Для меня море это мамины ноги. Длинные и сильные. Когда я была маленькая, она клала меня на них и качала, как на волнах…
ОН: Люди всегда стремятся к морю… Но они в нем не живут, только тонут.
ОНА: Я знаю, что все закончилось хорошо.
ОН. Откуда?
ОНА. Чувствую… Я всегда чувствую, когда ты делаешь что-то неправильно, даже если ты об этом не говоришь. Слава Богу, мы много лет вместе. Сядь, успокойся, ты весь дрожишь. Не уходи сейчас, не оставляй меня. Как бы мне не было страшно, мне спокойней, когда ты рядом, я чувствую защиту, я знаю, что ты все решишь, придумаешь, найдешь выход. Мне с тобой хорошо. Я тебя не боюсь. Страшно снять перед кем-то кожу, но если все получается — это счастье. Или любовь. Ты — мое счастье. Прости мне мои глупости, в конце концов, я только женщина. И я люблю тебя. Я действительно тебя люблю.
ОН. Я тоже в тебе не ошибся, ты можешь успокоить. Только не смейся, но я проголодался.
ОНА. Вот и отлично. Сейчас я что-то приготовлю.
ОН. Может, закажем чего-нибудь?
ОНА. Пиццу?
ОН. Нет. Давай суши.
ОНА. Заказывай. И сакэ не забудь. А с меня — гири.
ОН. И гантели. Причем золотые.
ОНА. Да ну тебя.
Подходит к нему и целует его в щеку.
На арьере опускается занавес. Слышны аплодисменты. Константин Георгиевич и Надежда еще раз выходят на поклоны. Возвращаются назад на сцену. Им вручают цветы, они кланяются зрителям. Занавес снова опускается. Они подходят ближе к авансцене. Рабочие убирают сцену.
НАДЕЖДА: Спасибо, Константин Георгиевич. Ну как?
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Мне понравилось. А Вам?
НАДЕЖДА: Мне тоже, особенно стихи. Чьи они?
