И сразу, без какого-либо вступления, резким командирским голосом стал допрашивать:
— Египтяне внезапно атакуют оттуда. — Он указал в направлении канала. Что вы намереваетесь в этом случае предпринять?
Несколько солдат попытались ответить, какую позицию они займут, с каким именно пулеметом, но он тут же прервал их с презрительной усмешкой:
— Десятки египетских танков окружили ваше укрепление, их солдаты уже здесь, — он указал на ворота, — а оттуда, — взмах рукой в сторону канала, — переправляются ещё сотни. Чем тут поможет пулемет? Что будете делать? Смотреть на них?
Мы молчали. Один солдат набрался смелости и спросил:
— И в самом деле, что нам делать?
Некоторые офицеры — из наших и те, что приехали вместе с ним, — рассмеялись. Один сказал:
— Что, ребята, испугались? Успокойтесь. Есть те, кто знает, что делать. Положитесь на них.
Гости из полка отбыли. Мы вернулись к обычным занятиям. Дозорная служба, построение, дежурство на кухне. В свободное время солдаты слонялись по двору и грызли зеленые яблоки, беря их из огромной кастрюли, где они лежали, залитые хлорированной водой. Никто не упоминал о встрече с командиром полка. Почти никто.
В ту ночь я стоял последним ночным дозорным на западной позиции, обращенной в сторону канала. Я любил дежурить в эти часы, смотреть, как восходящая заря постепенно изгоняет темноту и как прорисовывается венчик солнца. Это было самое обычное дежурство, совершенно спокойное. Еще до рассвета я приготовил талит и тфилин и ждал того времени, когда можно будет различить силуэт человека на расстоянии четырех локтей[27]. И тут я увидел солдата, направлявшегося в мою сторону. Я не узнал его, пока он не подошел ближе. Высокий, немного сутулый, черные пронзительные глаза. Заместитель командира роты, один из офицеров-резервистов, десантник, студент философского факультета Иерусалимского университета. Поговорили о том о сем. Ему известно, сказал он, что я студент йешивы, изучаю Маймонида. А он давно ищет кого-нибудь, чтобы прояснить кое-какие взгляды Маймонида.
Мы обсуждали роль Провидения в жизни отдельного человека. Ведь Маймонид полагал, что мир движется по изначально заданным законам, но тогда как он объясняет роль Провидения? И разве, согласно установленному миропорядку, с праведником и со злодеем не может случиться одно и то же?
Я ответил, что знал, — процитировал слова из «Путеводителя растерянных»[28], рассказал о разных взглядах на Провидение и о том, что, по мнению Маймонида, действие Провидения распространяется только на человека. И еще я рассказал ему, что Маймониду открылось нечто поразительное: наличие связи между интеллектуальным усилием человека, устремляющим его к Богу, и мощью Божественной эманации, изливающейся на человека.
