Между тем толпа слушателей росла. Отдельные вдали толкавшиеся кучи, влекомые как бы инстинктом, примыкали к средней толпе, напирали сзади, жали и теснили передних. Начинался глухой шум в задних рядах. Всем хотелось узнать, в чем дело, и вставала сумятица, разноголосица толков, вопросов, торопливых и наивных, и ответов, еще более наивных...
- Али набор, паря, вычитывают?
- Набор... турка, слышь, идет на Москву на самую, мор несет...
- Что ты?!
- Пра... Голицы, чу, нельзя носить, в голицу, чу, турка язву посадил...
- Жрецы на нас идут, сказывали, касатики, - убивается баба, страшные такие, в ризах, голицы на руках, сама слышала...
- Жрецы?! Каки жрецы? Где?
- В Голичном, слышь, ряду... жрец на жреце!
- Батюшки-светы! Что ж это будет!
Гвалт усиливался, мешал слушать читаемое. Задние ряды напирали, передние сжимали чтеца, он весь посинел от натуги.
- Легче, православные! Не дави! Ой!
- Вычитывай до конца! Режь, коли начал! Ой! Легче!
- Задавили!.. Батюшки, задавили!..
- Подымай Фролку на плечи! Катай! Вычитывай, выматывай душу до конца!
Фролка на плечах у толпы, завидная участь оратора! Он выкрикивает всей глоткой, всеми нутрами:
- "Впрочем, как все намерение сего нашего повеления идет единственно к пользе и обеспечению империи, то и уверяемся мы, что никто из находящихся в службе или же для промысла своего при армеях наших и в Польше не захочет из побуждения подлой корысти сделаться предателем отечества, но что паче все и каждый будут как истинные граждане усердно стараться и за другими, а наипаче за подчиненными своими под собственным за них ответом строжайше наблюдать, дабы кто и если не из лакомства, по меньшей мере из простоты и невежества преступником, а, сохрани от того Боже, и виновником общего злоключения учиниться не мог. Вследствие сего и повелеваем мы сей наш манифест во всей империи надлежащим образом немедленно обнародовать. Дан..."
Толпа шарахнулась в сторону, и Фролка полетел вниз головой с своей живой кафедры.
- ...дан! Ой, разбойники! Православные!
- Батюшки! Казаки бьют!
- А! Лови паршивых лапотников!.. Нагайками их!.. Скопы на улице! А!
- Народ бунтуют! Кто бунтует?..
- Фролка приказный. Моровой манифест вычитывал, - доносит детина из Голичного ряда.
- Ай-ай-ай! Беременну бабу задавили... Ох!
- Жрецы!.. Матыньки мои, жрецы!
Фролка стоял, покинутый народом. Такое торжество всенародное и такой позор! Он, Фролка, - "бунтовщик!..". "Господи! О! Просвети ты их..."
