— Ох, что случилось, что случилось, Генери? — отшатываясь, простонал Джозеф.
— Что там еще такое, Генери? — спросили в один голос Джекоб и Марк Кларк.
— Управитель-то, Пенниуэйс, что я говорил, говорил ведь…
— А что, на месте поймали, хапнул что?
— Ну да, хапнул. Говорят, мисс Эвердин после того, как вернулась домой, малость погодя опять вышла, как всегда, на ночь поглядеть, все ли в порядке, и видит: он по лестнице из амбара крадется с полным мешком ячменя. Она в него, как кошка, вцепилась, — она ведь такая, бедовая, — ну это, конечно, промеж нас?
— Ясное дело, промеж нас, Генери.
— Как она на него накинулась, он, значит, и сознался, что пять мешков из амбара вынес. Это после того, как она ему обещала, что в суд на него не подаст. Ну, она тут же его взашей и выгнала. А теперь спрашивается, кто же у нас управителем будет?
Это был такой важный вопрос, что Генери вынужден был приложиться к большой кружке, что он и сделал, да так основательно, что не отрывался до тех пор, пока у нее не обозначилось дно. Не успел он поставить ее на стол, как вбежал муж Сьюзен Толл, тоже едва переводя дух.
— Слышали вы, что у нас в приходе-то говорят?
— Это насчет управителя Пенниуэйса?
— Да нет, кроме того!
— Кроме? Нет, ничего не слыхали, — ответили все хором и так впились глазами в Лейбена, словно стараясь выхватить слова у него изо рта.
— Ну и ночь выдалась, ужас-то какой! — бормотал Джозеф Пурграс, судорожно всплескивая руками. — Недаром у меня в левом ухе такой звон стоял, ну ровно как набат, и потом я еще сороку видел, сама по себе одна скакала.
— Фанни Робин нигде найти не могут, младшую служанку мисс Эвердин. Они там, в доме-то, уже часа два тому назад — запереться на ночь хотели, глядь, а ее нет. Ну они и не знают, что делать, как спать-то ложиться, как же она тогда в дом попадет. Так-то они, может, и не тревожились бы, да она последнее время сама не своя ходила, и Мэриен боится, как бы она, бедняжка, над собой чего не учинила.
— А что, как она сгорела! — вырвалось из запекшихся уст Джозефа Пурграса.
— Нет, верно, утопилась! — сказал Толл.
— А может, отцовской бритвой того… — живо представив себе все подробности, высказался Билл Смолбери.
— Так вот, мисс Эвердин и желает поговорить с кем-нибудь из нас, пока мы еще не разошлись. Тут эта история с управителем, а теперь еще и с этой девчонкой, хозяйка прямо сама не своя.
Все потянулись гурьбой вверх по тропинке к фермерскому дому, кроме старика солодовника, которого никакие события — ни грозы, ни гром, ни пожар — ничто не могло вытащить из его норы. Звуки шагов уже замерли вдали, а он все так же сидел на своем месте, уставившись, как всегда, в печь красными, воспаленными глазами.
