— Не требуется ли вам пастух, мэм?
Она подняла шерстяную вуаль, закрывавшую ее лицо, и уставилась на него круглыми от изумления глазами.
Габриэль и его жестокая милая, Батшеба Эвердин, очутились лицом к лицу.
Батшеба молчала, а он повторил машинально упавшим, растерянным голосом:
— Не требуется ли вам пастух, мэм?
Глава VII
Так они встретились. Боязливая девушка
Батшеба отъехала в тень. Она и сама не знала — смешно ей, что они вот так встретились, или скорее неприятно, — уж очень все это неловко получилось. В ней шевелилось как будто и чувство жалости, а вместе с тем что-то похожее на чувство торжества: вот он в каком положении, а я… Она не испытывала никакого замешательства, а то, что Габриэль признался ей в любви в Норкомбе, она вспомнила только сейчас, когда, увидев его, подумала, что вот ведь она совершенно забыла об этом.
— Да, — тихо промолвила она, повернув к нему с важным видом слегка зарумянившееся лицо. — Мне нужен пастух. Но…
— Вот он как раз то, что надо, мэм, — веско заявил один из сельчан.
Убежденность действует убедительно.
— Да, да, верно, — решительно поддержал второй.
— Самый подходящий человек, — с воодушевлением подтвердил третий.
— Лучше не найти, — с жаром подхватил четвертый.
— В таком случае скажите ему, чтобы он поговорил с управителем, — распорядилась Батшеба.
И все стало на свое место и свелось к делу. Чтобы придать этой встрече подобающую ей романтическую окраску, требовались более подходящие условия — летний вечер, уединенность.
Габриэлю помогли разыскать управителя, и они отошли с ним в сторонку потолковать, и все время, пока у них шел этот предварительный разговор, Габриэль старался унять трепыхание в груди, вызванное неожиданным открытием, что эта неведомая ночная богиня Астарта, о которой он слышал такие странные речи, оказывается, не кто иной, как хорошо знакомая ему, обожаемая Венера.
Огонь унялся.
— После такой неурочной работы я предлагаю вам всем немножко подкрепиться, — сказала Батшеба. — Заходите в дом.
— Оно, конечно, мисс, неплохо бы перекусить да выпить, — отозвался один за всех, — да только нам куда вольготнее было бы посидеть в солодовне Уоррена, ежели бы вы нам туда чего-нибудь прислали.
Батшеба повернула лошадь и скрылась в темноте. Крестьяне гурьбой двинулись в поселок, и у скирды остались только Оук с управителем.
— Ну вот, как будто и все, стало быть, мы уговорились, — сказал наконец управитель. — Я пошел домой. Доброй ночи, пастух.
