– И вообще, что целоваться с девушкой, что сосать взбитые сливки из баллончика – одно и то же: все мокрое и липкое.
Он уселся на сухой пень, тяжеленный трон, который в наш палаточный лагерь на гору мог затащить только он. Наклонился, прочно уткнув локти в колени. Банка с пивом в его руке угрожающе накренилась.
– Подумаешь, эка невидаль, – сказал Эрик. – Кучу раз целовался.
– Видимо, со своей тощезадой сестричкой, – рассмеялся Гленн и отпил еще пива.
Эрик сел на свой пень, уставился на ботинки и остаток ночи ни разу не посмотрел нам в глаза.
Думаю, тогда мы были друзьями. Он научил меня вдыхать пары бензина, разжигать лупой огонь и «пускать блинчики» по мелкой речушке.
Пока мы болтали, Эрик вытащил из рюкзака аэрозольный баллончик с краской и стал его трясти. Мы недоуменно уставились на него. Шарики внутри баллончика трещали, как кольца на хвосте гремучей змеи. И вдруг он швырнул баллончик в костер. Никто не пошевелился. Мы ждали, когда Гленн отреагирует на этот конкретный поступок.
– Ты че, дебил? – спросил он. – Хочешь поджариться?
Никто по-прежнему не шевелился. Потом Джерри, тощий, костлявый парень, присел, поджаривая маршмэллоу над шипящим баллоном, из которого сверху, там, где расплавилась кнопка разбрызгивателя, струей вырывалось пламя.
– Взорвется? – задал Патрик один из своих наиболее разумных вопросов. Обычно он тормозил.
А потом раздался хлопок. Взрывом меня снесло с раскладного стула. Баллон со свистом пролетел у моего уха. Помню, как Эрик смеялся надо мной, над тем, что я испугался. Раздался резкий запах паленых волос, но потом его развеяло ночным ветерком.
Моя кожа пока невредима. Эрик и бензин, Эрик и огонь… Следовало понять еще тогда.
Он смеялся над нашим испугом, пока его не толкнул Гленн. Там, где Эрик упал, пыль в момент поднялась клубами.
– Чертов дебил, – сказал Гленн и отступил, словно собираясь двинуть кулаком.
Эрик вздрогнул, и Гленн опустил руку, словно тот был недостоин.
Эрик единственный из верноновских ребят никогда полностью не входил в нашу компашку. Мы уже увлекались спортом и стали забивать на черепах. А с ним команды не делились поровну, да и в спорте он все равно был полный отстой. С черепах Эрик по собственной инициативе переключился на котят. Добыл откуда-то бездомный выводок и держал в пустом сарае. Там по одному подвешивал за хвост и метал в них ножи. Однажды он пригласил меня посмотреть на его новую забаву. И я зашел. Котенка он пронзил первым же ударом: часами практиковался, чтобы продемонстрировать мне, как наловчился.
