От этих мыслей Гласс рассмеялась, а потом покраснела и оглянулась по сторонам – не заметил ли кто, как она хихикает сама с собой. Надо будет не забыть рассказать Уэллсу о том, как она в одиночку вышла в открытый космос и совершила долгое путешествие вдоль внешней обшивки космической станции. И о том, как несколько раз пробиралась по вентиляционным коридорам с Феникса на Уолден и обратно. «Уэллс ни за что мне не поверит, – подумала Гласс, а потом поправила себя: – Вернее, не поверил бы до недавнего времени, а сейчас мы оба готовы поверить во что угодно».
Вздохнув, Гласс еще раз обвела глазами поляну. Надо найти себе какое-нибудь занятие. Взгляд остановился на хижине, в которой размещался лазарет. Призвав всю свою отвагу, Гласс через поляну направилась к ней, стараясь держаться подальше от двух парней, которые вместе тащили что-то тяжелое. Вначале она подумала, что это, наверное, один из раненых, но потом до нее дошло: то, что она вначале приняла за две тощих руки и две длинных ноги, на самом деле оказалось четырьмя ногами. И эти ноги покрыты не кожей, а какими-то волосами. Гласс ахнула. Это было какое-то животное! Может быть, олень. Она вздрогнула, когда ее взгляд упал на огромные, безжизненные карие глаза, и почувствовала укол сожаления от того, что первый настоящий зверь, которого ей довелось увидеть, был мертв. Вообще, Земля оказалась совсем не такой, как ей представлялось. Тут было холодно и странно. Земля вовсе не ослепила Гласс своей красотой, казалось, что на этой планете безраздельно царит смерть.
Оторвав взгляд от мертвого животного, она подошла к лазарету, мгновение помедлила перед дверью, потом глубоко вздохнула и переступила порог. Ее сразу же ошеломило то, как разумно организована деятельность в столь маленьком пространстве. Жизнь била тут ключом: Феликс и Эрик то сновали туда-сюда с бинтами, то рылись в контейнере со всякими медицинскими банками-склянками. Октавия поила из бутылки лежащего на складной кровати парнишку примерно ее лет, к ноге которого крепился в качестве шины явно оставшийся после крушения кусок пластика. Раненые были повсюду, они лежали на койках, на полу и даже сидели возле стен. И в центре всего этого находилась Кларк, которая словно бы умудрялась оказаться в трех местах одновременно. Она инструктировала Октавию, даже не глядя в ее сторону, протягивала Эрику заостренный кусок металла, который использовался для того, чтобы резать бинты, помогала сесть пожилой женщине, щупала лоб маленькой девочки, и все это – без малейших признаков нервозности. Гласс никогда не видела такой Кларк. Та явно была тут на своем месте.
