— Одри.
— Что?
— Меня зовут Одри.
— Хорошо. Скажи мне, дройд Одри, ты знаешь, что такое футбол.
— Мой отец смотрит иногда футбол.
— Отец? — Моузли глуповато хлопнул голубыми глазами. — Ты что, действительно не понимаешь, что не человек?
— Я человек.
— Тобой руководят всего программы. Не знаю, как точно это работает, но таких, как ты, у меня было много. Не таких, конечно, замороченных, но тоже для приватных услуг.
— Я не для приватных услуг.
— Вот как? Для чего же тогда?
— Я родилась в семье рабочих. Я могу быть ландшафтным дизайнером. Могу выращивать деревья. Могу рисовать картины…
— Замолчи…
— Но…
— Не видел ничего более отвратительного, чем шлюха из касты рабочих.
— Что плохого в касте рабочих?
— Они не спортсмены. — На лице Моузли снова появилась кривая недобрая ухмылка. Одри молчала. — Давай выпьем еще, — решил Моузли.
Одри не возражала, но на этот раз лишь пригубила стакан. Моузли не заметил. Он выпил и потянулся за таблетками.
— Это все из-за травмы или из-за того, что ушла жена? — спросила Одри.
— Нет. Просто так. — Моузли уронил пузырек с таблетками.
Пилюли высыпались на стол, покатились по стеклянной глади. Моузли замер. Одри услышала тихое, почти неразличимое проклятие. Ей почему-то показалось важным именно сейчас рассказать ему о своей семье, о своей жизни. Моузли слушал, продолжая смотреть на рассыпанные по столу пилюли. На его снова ставшем непривлекательным лице не было ни одной эмоции. Одри показалось, что он заснул с открытыми глазами.
— Эй, ты еще здесь? — Одри тронула его за плечо.
Моузли медленно повернул голову, долго смотрел на нее, не только в глаза, но и на лицо, тело. Смотрел не оценивая, а как-то отстранено, словно мыслями был где-то в прошлом.
— Ты очень похожа на мою бывшую жену, — наконец сказал он.
— Она тоже рисует картины?
— Нет. У нее тоже рыжие волосы. — Моузли снова ухмыльнулся.
Одри вспомнила рыжеволосого дройда, раздавленного на шоссе грузовиком.
— Поэтому ты заказываешь себе рыжих дройдов? — спросила она. — Хочешь, чтобы они напоминали тебе твою жену?
— Один мой знакомый сжег такого дройда.
— Потому что он напоминал ему жену?
— Нет. Потому что это просто машина. Для этого их и заказывают.
— Ты тоже можешь сжечь дройда?
— Не знаю. Наверное, нет.
— Это хорошо.
— Почему? Боишься? Но тебя ведь все равно пустят утром в утиль.
— Не пустят.
— Потому что ты человек? — на лице Моузли появилась усталость, затем неожиданное раздражение. — Что за чертов робот?! — закричал он, замахнулся.
