– А еще есть и третьи, – просто так, безо всякого умысла ляпнул я. Но Майю вдруг это задело. Она поджала губы и вызывающе встряхнула рыжими, еще мокрыми волосами.
– Да, есть… Они вообще никем себя не чувствуют. Не должниками, ни хозяевами жизни. Они просто плывут по течению или… Или просто пасутся. На поле. И поле далеко не васильковое. Оно – урожайное. И они на нем просто пасутся… Пасутся… И эти третьи, самые, самые, самые отвратительные…
Майя закрыла лицо руками. Ее плечи задрожали. Я уже не помнил, когда в последний раз успокаивал девушек. И забыл, какие слова необходимы.
– Ну, ну, пожалуйста. Зря ты так… Словно себя ненавидишь. Но так неправильно, честное слово, неправильно. К тому же есть и четвертые, тоже не самые лучшие. Например, я. Есть и пятые, и шестые. Майя, поверьте, каждый, каждый в жизни наделал уйму ошибок. Один больше, другой меньше. Но если их всех разбирать по буковкам – можно сойти с ума. Потому что все их невозможно исправить. И с этим нужно смириться. И не надо себя корить. А тем более ненавидеть. Ведь вы не единственная в этом мире, кто живет не так, как хотел бы.
– Вот ты снова перешел на “вы”, – она подняла заплаканное лицо. – Вот мы снова стали чужими.
– Нет, нет! Просто… Просто, когда я философствую, что делаю крайне редко, от собственной значимости мне кажется, что я общаюсь с огромной аудиторией весьма значительных людей. И на “вы” как-то солиднее получается.
Майя улыбнулась и уткнула мокрое лицо в мои ладони. Я посмотрел поверх ее головы и столкнулся взглядом с улыбающимся Васильком.
– Ну, Кира. Хороший же ты кавалер, если на свидании доводишь девушку до слез.
– Она плачет от избытка счастья.
Я поднялся с места, и мы крепко обнялись. Мы всегда обнимались при встрече и при расставании. Такова была традиция, издавна установленная Васильком. Поскольку жизнь свою он строил по законам войны, ему постоянно казалось, что следующей встречи может и не быть… Но вновь и вновь мы встречались, хотя и не так часто, и были несказанно рады друг другу.
Я представил Майю своему товарищу. И понял, что они сразу понравились друг другу. Ну, Василек всегда был душой компании и нравился всем с первого взгляда. Но я был крайне удивлен, что Майя оказалась вовсе такой не тяжелой в общении, как об этом я думал раньше. И вообще, сегодня я видел совсем другого человека. Не холодную гордячку, а милую, простую девушку с весенним именем, которое весьма подходило ей.
Мои друзья мило болтали о пустяках и хохотали во весь голос. А я с грустью отметил, как сильно постарел Василек. Даже не то, чтобы постарел, то же скуластое лицо, та же открытая улыбка, те же синие – синие глаза. Но в этих глазах накопилось столько потаенной тоски и боли, сколько я давно уже у него не замечал. С тех пор, когда он вернулся с войны…
