Она снова улыбнулась и пожала плечами, признавая, что он застал ее на месте преступления и что она, возможно, сожалеет. Да, она сожалела. Это утро было чем-то вроде лебединой песни ее свободы. Она так и сказала бы ему, если бы могла. Надо было научить его жестам для общения, подумала она. Вроде тех, которыми пользовались когда-то они с Эшли. Но ей не хотелось, чтобы кто-нибудь другой знал их. Возможно, она умышленно пряталась за глухотой и немотой. Возможно, не хотела впускать в свой мир того, кто не сможет понять и принять ее.
– Черт побери! Но это имеет значение! – Он снова нахмурился, сердито сведя густые брови к переносице. – И нечего небрежно пожимать плечами. Внешний вид имеет большое значение, особенно для дочери графа, которая будет баронессой и супругой главы семьи. Мои младшие сестры будут брать с вас пример в том, что касается внешнего вида и поведения. И ваша глухота совсем не оправдывает вашего вызывающего поведения.
Почему он злится? Эмили заглянула ему в глаза и вздернула подбородок. Она редко сердилась, но сейчас это было ответом на его гнев. Конечно, она понимала, что выглядит неподобающим образом. После пяти дней, когда она выглядела и вела себя так, как от нее требовалось, он, наверное, был шокирован, застав ее в подобном виде. Потрясенный, он спешил выговориться и лишь некоторое время спустя овладел собой.
Он глубоко вздохнул, и сердитое выражение его лица немного смягчилось. Возможно, он понял свою ошибку и сейчас извинится перед ней за несдержанность и резкие слова. Возможно, улыбнется ей, и она ответит улыбкой.
Может, они даже рассмеются вместе... И она, опередив его, поспешит домой, переоденется, и неприятный инцидент будет забыт.
Но взгляд лорда Пауэлла упал на картину. Она чуть не бросилась вперед, чтобы заслонить ее от него. Но не сделала этого. Ей пришло в голову, что с помощью картины она впервые может пообщаться с ним, не ограничиваясь кивками и улыбками. Она могла бы немного приоткрыть перед ним свой внутренний мир. Затаив дыхание и ожидая его реакции, Эмили наблюдала за выражением его лица.
Его брови снова сошлись на переносице. Он смотрел на картину, словно это была ядовитая змея. Потом повернулся к ней, – Это ваша работа? – спросил он. – Но что это такое?! – воскликнул он, снова забыв о хороших манерах.
Она подняла руки и указала на окружающие их деревья, потом, напряженно раздвинув пальцы, указала на небо и закрыла глаза. И снова взглянула на него.
