— Который из них он? — спросил Блю.
Элли знала. Парень с рыжеватыми волосами, бородкой и гитарой. Бобби Мейкпис. Она молча переживала: а вдруг он окажется ее отцом?
— Почему вы пошли в армию? — спросила она, потом поняла, как бестактно это прозвучало. — Прости. Я не это хотела сказать. Половина парней оказались среди погибших. — Она осторожно высвободила руку, и Блю отпустил ее. — Сейчас это кажется такой глупой потерей.
— Это и была потеря, Элли, — сказал Маркус. — Только двое из тех, кого ты видела на снимке, вернулись домой — я и Бинкл, эта задница.
Блю рассмеялся:
— Бинкл, если тебе интересно, сейчас такой холеный тип, инженер, он просидел всю войну на Окинаве, а теперь хочет прослыть патриотом и утирает слезу, как только услышит о прошлом.
Оркестр снова собирался, и вернулась Алиша.
— Ой, давайте сегодня не будем говорить о памятнике, ладно?
Маркус взял ее руку и поцеловал.
— Мы уже закончили. — Остальным он сказал: — Алиша пострадала от этого достаточно, уж поверьте мне.
Музыканты настроили инструменты, и оркестр заиграл чувственное вступление к "Пересмешнику". Элли закрыла глаза.
— Как мне нравится эта песня.
— Мне тоже, — ответил Блю. — Пойдем потанцуем?
Она подумала о том, почему ей этого хочется. Как хорошо будет почувствовать его объятия, его тело рядом. Она представила себе, как будет раскачиваться в кольце его рук.
Со всей честностью, на которую была способна, посмотрела ему в глаза.
— Нет, спасибо, — тихо проговорила она и добавила для очистки совести: — Я не так уж хорошо танцую.
Он согласно кивнул:
— В другой раз.
По дороге домой Блю молчал, и Элли, все еще под впечатлением и уставшая и, может, немного меланхоличная, просто смотрела в окно, позволяя ветерку играть волосами и вдыхая запах реки, коровьего навоза и сосен. Ее опять поразило, какая глухая темень стояла там, где они свернули на узкую дорожку к его владениям. Ни одна машина не проехала мимо них. Было уже поздно, почти два часа ночи.
Он подъехал к домику и заглушил мотор. Тишину нарушало только стрекотание миллионов кузнечиков. Элли приподнялась:
— Спасибо, Блю. Я прекрасно провела вечер.
— Позволь, я открою дверцу.
Не успела она возразить, как он уже вышел, обогнул машину и распахнул дверь, пока она поднимала туфли, которые сняла раньше. Он протянул руку, поддерживая ее.
— Ой, как мне нравятся джентльмены, — поддела она его. Он слегка улыбнулся, но ничего не сказал. Она прижала туфли к груди.
— Что-то не так, Блю? — Секундная тишина, потом:
