Конни прибыла в шесть тридцать, запыхавшись, как всегда.
— Роузмэри, ты должна попробовать вот это.
Она сняла бумагу с подноса с закусками и взяла из середины огромную черную маслину, протягивая ее Роузмэри пальцами с длинными ярко-красными ногтями. Роузмэри покорно взяла угощение.
— Ну, здесь просто мягкий сыр в середине. Что в этом такого необычного?
Конни взяла еще штучку и положила ее в рот.
— Я никогда раньше не думала, что можно так приготовить. Это чудесно!
Она закрыла глаза, смакуя деликатес, и Роузмэри в миллионный раз подумала, какая жалость, что Конни Юинг ни с кем даже не встречается. Высокая и пышногрудая, она все еще была красавицей. У нее продолговатые голубые глаза и хорошенький ротик. Каждый второй мужчина в городе вожделел к ней с тех пор, как ей исполнилось двенадцать, и она вырастила такую грудь, да еще вдобавок длинные ноги, но Конни в шестнадцать лет отдала сердце парню, которого потом забрал у нее Вьетнам, вот и все. Ну, кроме ее мужа Джорджа, но если подумать, то с ним в общем-то не сложилось.
— И что же ты сегодня изменила? — спросила Роузмэри.
— А! — Конни поставила поднос на стол и обернулась, горделиво выпрямившись. — Я переменила свой цвет. Что скажешь?
— Какой цвет?
— Макияжа, глупая. А то я, кажется, смущала собственную дочь. — Она печально улыбнулась Роузмэри. — Я просто сделала все посветлее, добавила коричневый оттенок.
— Тебе идет, — искренне сказала она. — У тебя хорошая кожа. — Они расставляли складные стулья. — А где сегодня Шона?
Конни махнула рукой.
— Опять где-то с этой Кики. Я ее теперь почти не вижу.
— Привыкай, милая. Остался всего год до выпуска.
— Да уж.
Пришла сестра Роузмэри, Флоренс, и принесла бутылку воды и тарелку печенья с отрубями. Она целый год уже сидела на диете и потеряла почти пятьдесят фунтов, вплотную приблизившись к своему подростковому весу. Сразу за ней явились еще двое членов клуба — миссис Нэнс, библиотекарь, и Лайнет Коул, женщина средних лет с русыми волосами и в очках с толстыми стеклами. Они поставили свои тарелки на стол и стали болтать, а через несколько минут пришли еще двое.
Первой была Элли Коннор, биограф. А второй — жена Маркуса Уильямса, Алиша, со своими косами до пояса и костлявыми ногами. Конечно, они явились вместе, подумала Роузмэри. Алиша, наверное, предложила подвезти Элли, когда узнала, что та собирается прийти.
И все равно это раздражало. Алиша. Всегда Алиша. Она приехала в город однажды летом, чтобы присмотреть за своей бабушкой, познакомилась с Маркусом и поставила себе задачу сделать его своим мужем. Что казалось бы совсем нормальным, если бы она не была слишком молода для него и он бы не выглядел тогда дураком, веселясь повсюду с девчонкой, которая годилась ему в дочери. А потом она родила этих детишек — бах, бах! — как нечего делать. А Роузмэри потребовалось семь лет, и выкидышей столько, что не хотелось и вспоминать, прежде чем получился Брэндон.
