— Вот уж действительно, что такое не везет и как с ним бороться… Не могли кого другого на берег послать?
— Скорее всего потому и послали, что мы с ним уже знакомы. Очевидно считают, что быстрее договоримся.
— Наглецы, однако… А как думаешь, мой команданте, немец близко к берегу подойдет?
— Подойдет где‑то на милю, или даже чуть меньше, глубины позволяют. Для его "сто пять мэ — мэ" — это прямая наводка. Если бы там у нас ничего серьезного не было, то немцы имели бы все шансы создать нам проблемы. Но поскольку у нас там стоит восьмидюймовая "дура", и шесть "сто двадцаток", то они устроят немцам похохотать. Попадут, или нет, это другой вопрос. Но вот опугнуть — отпугнут. А мы тем временем десант загеноцидим.
— А прямо там и подвесить "гостинцы" не получится? Чтобы он поближе к берегу утоп?
— Не получится. Немцы на одном месте стоять не будут и пловцы к крейсеру не подберутся. Хочешь, не хочешь, а придется ждать, когда он на якорь станет. Раз уж с нашим "зомби" теперь ничего не выйдет. Либо когда Шурик свои катера — снаряды доделает. Но опять таки, атаковать крейсер придется только ночью. Чтобы наверняка.
— А давай его ночью с беспилотников побомбим? Ведь зениток на нем нет.
— Посмотрим, как дело пойдет. Может и побомбим. Сейчас основная опасность — десант. А крейсер… Куда он денется? Уголька‑то у него с каждым днем все меньше и меньше становится…
Тишина пока никем не нарушалась. Немецкий десант осторожно пробирался вперед, "летучие мыши" бесшумно двигались следом, а "Карлсруэ" неожиданно зажег ходовые огни и дефилировал в нескольких милях от Форта Росс. Скорее всего, Келлер решил таким образом отвлечь внимание от десанта. Разведчики, не теряющие контакта с противником, докладывали, что ведут себя немцы нервозно. Очевидно, заметили отсутствие трех человек и не уверены в том, что они не попали в плен. Но как бы то ни было, от своих планов не отказались и утру все же заняли позиции напротив Южного форта, за которым открывалась дорога на Форт Росс.
Все пространство перед фортом более чем на километр было старательно вычищено от всякой растительности и атака в лоб на пулеметы была форменным самоубийством, но немцы явно недооценивали противника. Впроем, неудивительно. Ведь они считали, что им противостоит три десятка русских с толпой дикарей, вооруженных разномастным оружием и не имеющих нормальной артиллерии. И которые разбегутся при первых же выстрелах. "Карлсруэ" быстро справится с фортом, где засело это "воинство", а десанту останется только преодолеть пространство между джунглями и стенами форта, войти в него и взять под контроль. А дальше само местное население взбунтуется, если только на город посыпятся снаряды. Во всяком случае, похоже, на это и сделан рассчет. Так это, или нет, выяснить не удалось, поскольку начальство не доводило свои планы до сведения своих подчиненных. Что и подтвердили еще четыре человека — один обер — маат и три матроса, котрых командир десанта капитан — лейтенант Штудт отправил на разведку. Увы, немцам было невдомек, что все их перемещения контролируются группой "летучих мышей", имеющих приборы ночного видения. И едва четверо человек покинули джунгли, начав пробираться к стенам форта и считая, что их никто не видит, их там уже ждали. Обошлось все "без шуму и пыли", как говорилось в классике советского кинематографа. Четверых немецких моряков тихо разоружили и повязали, причем даже не нанеся особого ущерба здоровью. Синяки и ссадины не в счет. И вот теперь они стояли перед Леонидом, дико озираясь и ничего не понимая. А рядом стояли невиданные "лешие" в каких‑то лохматых комбинезонах, с разрисованными физиономиями, и увешанные необычным оружием. Леонид за это время, благодаря вновь приобретенным способностям, поднаторел и в немецком, поэтому насмешливо обратился к перепуганным "языкам".
