Однако наиболее значительной стала дружба, завязавшаяся у Майкрофта в Крайст-Чёрче с его ровесником, Арчибальдом Филиппом Примроузом, будущим лордом Розбери, который был тогда студентом.
На первый взгляд может показаться, что дружба между ними никак не должна была возникнуть. Примроуз, наследник графского титула, поставивший себе целью, по собственному его признанию, жениться на богатой наследнице, выиграть Дерби и стать премьер-министром, казалось бы, не мог иметь ничего общего с толстым и ленивым, пусть даже весьма неглупым отпрыском мелкого йоркширского дворянчика. Однако противоположности часто сходятся, и одно время они проводили в обществе друг друга много часов.
Затем Примроуз был поставлен администрацией Крайст-Чёрча перед выбором: или занятия в университете, или скаковая лошадь, которую он держал (вопреки всем правилам колледжа), и он, выбрав лошадь, покинул Крайст-Чёрч. Хотя тогда молодые люди этого не знали, их дружбе было суждено оказать важнейшее влияние на жизнь Майкрофта.
Сам Холмс однажды заметил: «Я часто определял характер родителей, изучив нрав их детей»[11]. Если это так, что мы можем узнать о характерах отца и матери Холмса, окутанных мраком неизвестности?
Как ни грустно, извлечь хоть какое-то представление о натуре Вайолет Холмс из мрака забвения, в которое ее погрузили протекшие полтора столетия, возможности нет. Она остается неясной и расплывчатой фигурой, подобно столь многим женщинам XIX века, видимой лишь через ее отношения с мужем и сыновьями.
Отец Холмса загадочен лишь немногим меньше, хотя о следах им оставленных мы знаем заметно больше.
Уильям Скотт Холмс обладал той же двойственностью, которая отмечала его второго сына. Одновременно и самый обычный деревенский сквайр, и эксцентричный, эрудированный любитель наук, он делил свое время между беспорядочными попытками улучшить унаследованную землю и совершенно не систематическим, но очень широким штудированием истории и философии.
В конце 1840-х годов, вскоре после рождения его старшего сына и наследника Майкрофта, он опубликовал за свой счет трактат о Славной революции, привлекший внимание лорда Маколея[12], который написал язвительный отзыв, указав, что «один непростительный порок, порок скучности, пронизывает эти странные излияния неупорядоченного ума», и предположив, что «лишь очень немногие истомленные дотянут до последней страницы [опуса] мистера [sic] Холмса».
По-видимому, надменное презрение Маколея вполне могло отвратить отца Холмса от других публикаций, потому что тот быстро перешел от изучения английской истории в область спекулятивных предположений. Б́ольшая часть второй половины его жизни была отдана фантастичным розыскам местоположения райского сада.
