Вернемся, однако, к ходу нашей истории. Давно ли герцог Глостер предвидел такой исход, впервые ли он возымел теперь такую мысль и надежду, видя, как малы еще принцы, его племянники (ибо ведь скорая возможность и вероятность побуждают человека посягать даже на то, о чем он и помышлять не смел), - заведомо известно лишь то, что он задумал их погубить и захватить королевскую власть. И поскольку он хорошо знал и сам помогал разжигать {В 1565 пространнее: "которую он старательно поддерживал, поскольку это было ему выгодно".} давнюю вражду и пылкую ненависть между родней королевы и семьей короля, завидовавших могуществу друг друга, то теперь он думал, что раздоры их послужат хорошим началом для выполнения его замысла и надежным основанием для всей его постройки (как оно и случилось на самом деле), если только он сперва сумеет под предлогом мести за старые обиды усилить злобу и непримиримость каждой стороны на погибель другой стороне и затем привлечет на свою сторону всех, кого сможет, а кого не сможет привлечь, тех погубит раньше, чем они спохватятся {1565 излагает эту мысль лучше: "затем он мало-помалу в удобное время привлечет на свою сторону тех, кто останется; если же он столкнется с неподатливыми, то сокрушит их посредством обмана раньше, чем они заподозрят дурное".}. Но знал он твердо еще и другое: если его замыслы окажутся раскрытыми, мир между обеими партиями будет быстро установлен ценой его крови.
Пока жив был король Эдуард, эти распри между его друзьями порой досаждали ему, но, находясь в добром здравии, Эдуард мало обращал внимания на них; что бы ни происходило между двумя партиями, он всегда (так он думал) сам сумел бы с ними управиться. Но во время своей последней болезни {18}, когда он почувствовал, что жизненные силы в нем иссякли и надежды на выздоровление нет {В 1565 добавлено: "и когда доктора потеряли всякую надежду на спасение".}, он начал размышлять о юном возрасте своих детей. И хотя ничего подобного тому, что произошло, он не предчувствовал, однако он ясно видел, как много зла может случиться из-за придворных раздоров, если дети его по молодости лет и сами будут неосмотрительны, и доброго совета друзей лишены {В 1565 добавлено: "посредством которого (совета друзей) только и возможно было их поддержать; если же друзья будут разделены между собой разногласиями и враждой, то заботиться они "будут только о своих партиях и интересах, а на то, что на самом деле нужно, не найдется у них ни дум, ни забот.}, ибо каждая партия станет в своих советах искать лишь собственной выгоды, чтобы скорее вкрасться в милость угодливою подсказкою, чем оказать принцам услугу полезным предложением. Поэтому {В 1565 добавлено: "думая об этих и подобных вещах".} он призвал к себе некоторых из тех, которые были в ссоре {19}, и прежде всего лорда-маркиза Дорсета {20}, сына королевы от первого мужа, и Ричарда, лорда Гастингса {21}, барона и тогдашнего лорда-чемберлена, которого королева особенно ненавидела за то, что он был в великой милости у короля, а также подозревая, что он был тайным поверенным короля в его любовных похождениях. Ее родня тоже его не терпела как за то, что король назначил его капитаном Калэ (а эту должность требовал от короля лорд Риверс, брат королевы {22}, ссылаясь на его давнее обещание), так и за другие богатые дары, которые они искали, а он перехватил. И вот когда эти лорды вместе с другими из обеих партий явились перед ним, то король приподнялся и, опершись на подушки, обратился, говорят, к ним с такими словами:
