К тому времени, как он скончался, совсем уже утихло и улеглось негодование тех, кто питал к нему ненависть за низложение короля Генриха VI, потому что многие из злобствовавших уже умерли за двадцать с лишним лет его правления, немалый срок любой долгой жизни, а многие другие за это время сами оказались у него в милости, потому что он никогда никому в ней не отказывал. Он был добрым человеком и держался очень царственно, сердцем смел, рассудителен - в совете, никогда не падал духом при несчастии, при успехе скорее бывал радостен, чем горд, во время мира - справедлив и милостив, в годину войн - жесток и беспощаден, на поле брани - отважен и смел, перед опасностями - дерзок, однако же не сверх разума. Кто внимательно рассмотрит его войны, тот не меньше подивится его благоразумию при неудачах, чем доблести в победах. Лицом он был красив, телом складен, крепок и силен, хотя в последние дни своей жизни немного потучнел и обрюзг от неумеренности в еде {В 1565 добавлено: "и снисходительности к телу".} и не менее того от великого смолоду пристрастия к плотской похоти: кто телом здоров и благополучием цветущ, того от такой беды едва ли сохранишь без особой на то милости. Но эта страсть не очень отягчала народ, ибо не может наслаждение одного человека пробудить и вызвать неудовольствие в столь многих; к тому же это совершалось без насилия {В 1565 добавлено: "у него было в обычае либо получать за деньги то, что ему хотелось, либо добиваться этого посредством убедительных просьб".}, а в последние дни эта страсть и вовсе уменьшилась и совершенно оставила его.
К концу его дней королевство пребывало в покое и процветании: ни враг не страшил, ни война не велась и не предвиделась, разве что никем не ожиданная; а народ к государю питал не вынужденный страх, а добровольное и любовное послушание. Общины между собой жили в добром мире, а лордов, чьи раздоры были ему ведомы, он сам помирил на своем смертном одре. Он отказался от всех денежных поборов (а поборы - единственная вещь, которая удаляет сердца англичан от их короля), ибо обложил в свое время данью Францию {8}; и он ни на что не посягал, что бы вновь могло его к этому принудить; а за год до своей кончины он завоевал Бервик {9}. Во все время своего правления был он так милостив, учтив и внимателен к людям, что ни одно из его достоинств не было людям милей; и даже под конец его дней (когда многие государи, закоснев в долговременном всевластии, оставляют прежнее свое любезное поведение и впадают в гордыню) эти качества продолжали в нем удивительным образом расти и усиливаться. Так, в последнее лето, которое ему довелось видеть, его величество, находясь на охоте в Виндзоре, послал за мэром и олдерменами Лондона - не для какого-либо поручения, но лишь для того, чтобы поохотиться и повеселиться с ними, а принял он их здесь не с величавостью, но с таким дружелюбием и радушием, и оленину с той охоты послал в город с такою щедростью, что никакой другой поступок за многие прежние дни не принес ему так много сердечного расположения среди простого люда, который часто дороже ценит и выше ставит малую учтивость, чем большую выгоду.
