Сэнди помнила, как Бен сказал, что у нее все написано на лице. Но ей не нужно быть доктором психологии, чтобы прочитать и его мысли. Совершенно очевидно, что он просто тянет время, прежде чем произнести слова, которые – и он это знает – ей не хочется услышать.
Очень долго он ничего не говорил. Наконец выдавил:
– Ну…
Сэнди даже не ожидала, что ей будет так обидно, но она заставила себя нормальным тоном произнести:
– Ты на самом деле не хочешь, чтобы я вертелась у тебя перед глазами. Я права?
Она дрожащими пальцами отвела назад влажные от дождя волосы и вцепилась в край прилавка, чтобы унять дрожь.
Бен с непроницаемым лицом произнес:
– Ты права. Мне кажется, что это совершенно ни к чему.
Лучше бы он ударил ее. Сэнди бросило в жар, краска залила щеки. Но она заставила себя посмотреть ему в глаза:
– Почему?
– Как только люди поймут, что ты моя прежняя подружка, поползут сплетни, домыслы. Я этого не хочу.
В горле пересохло, но тем не менее она сказала:
– Это из-за твоей… из-за Джоди?
– И поэтому тоже.
Между ними прилавок, но все равно Бен стоит близко, можно протянуть руку и дотронуться до него. Так близко, что она улавливает соленый, морской, свежий запах… запах Бена, такой до боли знакомый.
– Но… в основном из-за меня.
Он сказал это так тихо, что Сэнди едва разобрала слова за шумом дождя.
– Из-за тебя? Не понимаю.
– Потому что все изменилось, Сэнди. Изменился не только город.
Он говорит слишком спокойно. Слишком размеренно. Сэнди чувствовала, что он борется сам с собой.
Бен отвернулся к окну и смотрел вдаль, в сторону залива.
– Кейт ведь все тебе рассказала о пожаре, в котором погибли Джоди и мой сын Лайам.
– Нет. – Сэнди испугалась того, что может услышать. Колени у нее затряслись, и она оперлась о прилавок.
Бен повернулся к ней:
– Он был совсем крохой, Сэнди. Ему еще не исполнилось и года. Я не смог их спасти. Я находился в пожарной команде волонтеров и тушил пожар в другом месте. От долгой засухи горело все. Мы считали, что Дольфин-Бэй вне опасности, но переменился ветер, и загорелись те большие эвкалипты около пансиона. А затем дом. Постояльцы выбежали. Но… но не… – Слова замерли у него на губах, и он опустил голову.
– Не надо, – прошептала Сэнди, в ужасе от того, что заставила его пережить те страшные минуты. Она подняла руку, чтобы остановить его, а может, чтобы коснуться. Но рука ее опустилась. – Не надо больше ничего мне говорить.
