Вскоре главарь через посыльного пригласил трех человек на «беседу». Отправились те, кто лучше владел португальским. Вернулись с плохой новостью. Объяснения по поводу того, что мы — люди гражданские и приехали помогать их стране, «моджахеды» встретили в штыки:
— Вы приехали помогать партии ФРЕЛИМО и президенту Сомоса Машелу, поэтому вы — наши враги!
В один из дней в воздухе появился вертолет: видимо, нас искали. Оппозиционеры (где-то человек 400) в считанные минуты снялись с места. Двинулись сначала в одном направлении, потом — в другом. После ночлега в густых зарослях — команда «Вперед!» Опять остановка. Нас бросают в какую-то яму. Раз в сутки дают кусок каши из маниоки.
Спустя несколько дней среди ночи опять: «Подъем!» Уходим вниз по реке. К утру завязывается бой с десантом регулярных правительственных войск. Нас уложили за сопкой в окружении отъявленных головорезов и предупредили: за малейшее движение — пуля в лоб.
Наконец отряду удалось оторваться от преследователей. Пятнадцать суток уходили от погони. Многие из нас остались без обуви, поэтому ноги о стерню выжженной саванны разбили до костей. На месте ран мгновенно возникали гнойники.
Но ужаснее всего была жажда. Воды не давали вовсе, даже если кто-то терял сознание. Лишь на коротких и редких привалах милостиво разрешали сделать по три-четыре глотка.
Отмахав более 700 километров, вышли, как поняли из разговора охранников, к границе с Малави. Двое из наших закончили «путешествие» на носилках, остальные — еле держались на ногах. Хуже всего чувствовал себя, пожалуй, Николайчук — геолог из Симферополя. 9 ноября он умер от истощения и ран. Похоронили коллегу в саванне под чужим небом. Мы с Синявским взяли горсть земли с того места, сумели ее сохранить и впоследствии передали жене и дочери покойного.
23 ноября, не выдержав выпавших на долю испытаний, погиб Евгений Чупахин.
Через охранника мы потребовали старшего. Раздевшись до пояса, объяснили: если условия содержания не изменятся, то трое из наиболее истощенных — Петров, Абрамов и Тупицын — не протянут и двух дней. Решение последовало воистину нестандартное: троицу вскоре от нас увели.
Остальным выдавали по горсти сырой кукурузы — раз в двое суток. Начались голодные обмороки. Большинство не могли подняться. Через неделю увели Истомина и Гаврилова — они до сих пор на родине числятся без вести пропавшими.
Еще неделя — исчезают Хаустов, Кучеров и Бажин. Мы подумали, что небольшими группами нас выводят на свободу. Однако, когда Хаустова, Кучерова и Бажина вскоре по неизвестной причине вернули в яму, мы уразумели: свобода для нас понятие пока — эфемерное.
