— Это часть моей рукописи, — ответил мужчина. — Часть романа, который меня все же вынудили начать.
Джим весь расплылся в улыбке:
— Правда? Так вы… писатель?
Мужчина пожал плечами.
— Вроде того. Хотя некоторые, наподобие этого паяца Таркингтона, считают иначе…
Джим совершенно не представлял, о чем говорит его спутник, но продолжал любопытствовать:
— А что вы пишете?
В первый раз за все время их непродолжительного общения человек изобразил подобие улыбки, вернее, едва заметной усмешки.
— Статьи по астрономии. В основном письма. Множество писем многим друзьям. Но… я сочинил также немало рассказов и новелл для бульварных журналов, где печатают всякие ужасти.
Джим едва не схватил его за руку, тонкую, словно ручка метлы.
— Рассказы? Вы пишете беллетристику? Я тоже хочу стать писателем!
— Я думал, ты хочешь стать иллюзионистом…
— И это тоже! Но я люблю Бака Роджерса, и Герберта Уэллса, и По, и, конечно, Берроуза…
— В тебе есть… энергия. — Человек приостановился и внимательно взглянул на Джима, словно заметив его только сейчас. — Мне это знакомо. Как тебя зовут, мальчик?
— Джеймс Холлоуэй, но мне больше правится просто Джим.
Он протянул руку для рукопожатия, как его научила мама.
— А я Филлипс Говард. Почему-то мне кажется, что наша встреча была неслучайной, «просто Джим».
Рукопожатие было коротким, но Джим все же успел почувствовать, какая слабая у Филлипса рука. Она не была вялой и дряблой наподобие дохлой рыбы, как бывает у некоторых людей. Скорее рукопожатие напоминало попытку вспомнить о силе, утраченной навсегда. Джима снова накрыло волной неизбывной печали, исходившей от этого иссохшего человека, который выглядел гораздо старше своих лет.
* * *
Когда они вышли из здания почты, Джим предложил зайти в ближайшую кофейню, и Филлипс не смог скрыть очевидного изумления.
— В этой связи у меня возникает вопрос. Даже несколько вопросов: можешь ли ты позволить себе подобную расточительность? И не слишком ли ты молод, чтобы потреблять кофеин?
Джим улыбнулся:
— У меня есть деньги, скопленные для магазина Маэстро. И думается, сейчас самое время начать пить кофе.
Филлипс задумчиво посмотрел на него и кивнул.
— Стало быть, решено. Тут есть кафе неподалеку. Держат его итальянцы, но в такой холод хорошо выпить кофе.
Пока они молча шагали по улице, Джим размышлял об этом человеке, считавшем чашечку кофе в кафе вызывающим расточительством. Этот чопорный, тщедушный мужчина — где он живет? Как он живет? Джим совершенно не представлял его в роли добродушного отца семейства, проживающего в одном из этих обшитых досками домов на одной из этих уютных улочек. Он и вправду писатель — или лишь постаревшая вариация самого Джима? Мечтатель, грезящий о какой-то другой жизни, которая еще не прожита и, возможно, не будет прожита вообще никогда.
