Виктор Михайлович Камнев затушил окурок в массивной хрустальной пепельнице с отколотым уголком и поднял глаза на собеседника. Его уже не раздражали ни вопросы этого человека в неизменном сером костюме, зачастую демонстрирующие потрясающее невежество, ни сам факт его присутствия в институте. Наверное, это действительно необходимо. Но «дешифровка», нормальное, в общем-то, слово, неприятно резанула по ушам. Шпионские страсти, елки-палки…
— Приемлемо, — ответил он спокойным, дружелюбным тоном. — Можно даже сказать, неплохо.
— А если чуть подробней? — Голос человека, которого сотрудники НИИ саркастически называли «научным консультантом», был также приветлив.
— Подробней… Расшифрована приблизительно тысячная доля сигнала…
— Тысячная доля? За неделю. Вы и вправду считаете, что это неплохо?
Камнев снова посмотрел в лицо своему визави. Полковник. Через пару-тройку месяцев скорее всего станет генералом. А ведь еще и сорока нет, если доверять внешнему впечатлению. Не тронутые сединой каштановые волосы с едва заметными залысинами. Правильные черты лица, подтянутая фигура. Мягкий тембр голоса. Серый костюм… интересно, один и тот же или гэбэшник имеет несколько одинаковых? Галстуки разные, каждый день. Но всегда в тон и очень аккуратно завязанные.
В общем, впечатление приятное… до отвращения.
— Юрий Владимирович, я вам уже говорил. Позавчера, если мне не изменяет память. В начале сигнала идет вводный текст. Это неизбежно. Некие основные понятия, базис, можно сказать, дающий ключ к пониманию главной части информации, заключенной в сигнале.
— Поверьте, это мне вполне ясно. Я даже способен самостоятельно сообразить, что те, кто послал этот сигнал, не владели русским языком, как и любым другим языком Земли. Я сейчас говорю только о том времени, которое потребуется на дешифровку всего сигнала.
— И я говорю о том же самом! Сейчас мы разбираемся во вводной части. Это тяжело. Это трудоемко. Это долго, в конце концов. Все-таки мышление пославших сообщение не совпадает, да и не может совпадать с нашим. Но чем дальше мы продвигаемся, тем больше нам становится понятно, и тем быстрее идет дальнейшая расшифровка.
Юрий Владимирович помолчал, сосредоточенно разглядывая уголок стола. Камнев поймал себя на мысли, что разговор, несмотря на всю видимую доброжелательность, напоминает допрос. На котором он, директор института, изо всех сил старается оправдаться за отсутствие оперативности в действиях его коллектива. А сидящий напротив следователь принимает для себя решение, считать ли поведение подследственного всего лишь халатностью или же дело попахивает саботажем.
