— Не вижу повода для шума! — гневно парировал Хвостиков. — Этот боров убивал поэтов!
— Этот боров мог вывести нас отсюда, — прошипела девушка. — Мне ничего не стоило заставить его сделать нам это одолжение. А теперь он лежит в отключке, с разбитой рожей! И даже если мы приведем его в чувство, дегенераты в зале сразу поймут, что пахана уделали бабы. И вместо бегства мы поучаствуем в маленькой революции, а потом отправимся в гарем и за борт — каждый своей дорогой.
— Не отправимся, — произнес Вася неожиданно уверенным голосом.
— Что-то придумал? Выкладывай, — велела Ардена.
— Я с вождем примерно одного роста… — начал Вася.
— Но ты без бороды, — заявила девушка, моментально уловившая суть плана. — Вот если бы нам ножницы или нож…
Оба одновременно бросились обыскивать лежащего вождя.
* * *
Четверть часа спустя из-за переборки в зал вышел вождь в обнимку с коротко стриженной ведьмой, давеча переломавшей ребра не одному бойцу. Многочисленные претенденты на престол, собравшиеся у дверей посмотреть, чем кончится дело, испустили дружный вздох разочарования.
Правда, самому вождю победа далась нелегко. Борода его была изрядно выщипана и торчала в разные стороны диковатыми пучками. Каска низко нависала надо лбом, отчего лицо почти полностью скрывала тень. Накидка и гофрированные штаны болтались как на скелете. На щеках красовались глубокие кровавые борозды, оставленные ногтями чертовки, которая теперь льнула к плечу своего укротителя.
За волосы вождь волок закутанную до самой макушки в мешковину ту самую усатую девицу, за которую изловивший ее молодец получил в награду круглый блестящий медальон с чудно́й надписью «заглушка канализационная».
— Держись прямо, — прошептала Ардена. — Ты — вождь! Расправь плечи. Выпяти грудь.
— Я и расправил, — пискнул поэт и хрустнул лопатками, — и выпятил.
— Ты брюхо выпятил, а не грудь. И что это ты плетешься на полусогнутых, будто стакан касторки замахнул? Мой тигр! — это уже для толстого коротышки, пускавшего слюни, любуясь на семейную идиллию вождя.
— И вовсе не на полусогнутых. Просто этот гад слишком тяжелый. Кстати, ты бесподобно целуешься, — блаженно пробормотал Вася, ответив на страстный поцелуй Ардены. — Только будь поосторожней — скотч того и гляди отклеится, и я останусь без бороды.
Выдав последнюю фразу, Хвостиков передернул плечами: воспоминания о том варварском способе, каким он лишился локонов, а вождь — бороды, оставили в душе поэта слишком глубокие раны. Вкус фиолетовой краски, которую раздобыла девушка, чтобы выкрасить его зубы, также не радовал.
