Кирилл ее поэтому и бросил. Жанне почему-то тоже стало смешно. Птичка вылетела из клетки. И разбилась. «Ты еще ничего не знаешь» — так, кажется, сказал Глебов. Конечно, он уже все знал. Все?
— Мне кажется, теперь я просто должен остаться. — В голосе Славки звучала угроза. Неприкрытая.
— Ты знал ее? — Губы Жанны дрожали, руки, впрочем, тоже. А еще — очень ныла поясница. И никакой жалости к покойнице. Никакой.
— Я? — переспросил Славик, обнимая Жанну за плечи. — Я? Знал? — Он провел рукой по ее затылку и неожиданно резко потянул за волосы. — Я?
— Мне больно, — тихо сказала Жанна. — Мне больно…
— Это бывает. — Славик издал звук, похожий на урчание, и вцепился Жанне в шею.
«Может, он еще и вампир?» — подумала Жанна. Она усмехнулась.
Энергетический вампир. Точно. Она обмякла и позволила себе расслабиться. Славик увлекся: с животным урчанием продолжал сжимать свои объятия и яростно целовать ее чуть обвисший подбородок, мягкую шею и кое-как накрашенные губы.
— Ты знал ее? — спросила Жанна, когда они лежали в ее спальне.
— Мы оба знали ее… Как тебе это прошедшее время? По-моему, неплохо…
Глава 4
ПЕТРОВ-ВОДКИН. СЛЕДСТВЕННЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ
— Занимайся, — сказал Петрову шеф. — Дело возбуждено, и должно быть закрыто за отсутствием состава преступления. И без самодеятельности, ясно? Переговори со следователем, соблюди все формальности. И что у тебя с лицом?
Решимость к Петрову-Водкину приходила редко. И совершенно не тогда, когда нужно было закатывать пузатые огурчики, и совсем не за тем, чтобы сложить в угрожающую фигу интеллигентную ладонь. Решимость он чувствовал, когда ощущал себя правым. А правым, и потому смелым, его обычно считали в семье. Поэтому прилив решимости на лице Кузьмы Григорьевича выписывал немыслимый орнамент. От непривычного возбуждения одни веснушки на его лице становились коричневыми, другие чернели, а третьи добавляли какой-то пульсирующей синевы.
— Тебе плохо? — осторожно поинтересовался шеф. — Может, больничный?
— Здоров, — сквозь зубы процедил Петров-Водкин и пулей вылетел из кабинета.
«Ничего, оботрется, притерпится, — подумал шеф. — А дело это ерундовое — это не маньяк, не изнасилование и не серия заказных убийств. На это можно закрыть глаза. Потому что сделано — интеллигентно».
— Мама, ты можешь подъехать к нам через час? — Вернувшись в рабочий кабинет, Петров-Водкин первым делом приступил к организации следственного эксперимента.
— Кузя, я только из парикмахерской, можно сегодня я голову мочить не буду?
