Очнулся я легко, словно после короткого сна. Долго неверяще ощупывал себя. Руки-ноги на месте, в прежнем виде, и даже живот перестал болеть. Что за .... ?! Если боль ещё можно как-то объяснить камнями, вставшими не в то место, то что мне думать о ярком свете, рвущемся из меня? Почему он появился, почему пропал, чем его появление для меня обернётся, что меня ещё ожидает?! Уродский мир, где всё не так и всё наперекосяк. Как раньше было просто - ну, ногу сломал; ну, зуб выдернули; ну, вечером на улице по морде дали. Всё просто и понятно. А здесь... То я горю, то взрываюсь, то у меня какие-то когти вырастают, а теперь ещё и этот непонятный свет. По ощущениям, я должен был сгореть, превратиться в пепел за несколько секунд. Но не сгорел, и вроде даже живой и почти здоровый. Я даже встал, помахал руками-ногами, наклонился, разогнулся. Вроде хуже не стало. Впрочем, лучшего я пока тоже не почувствовал. Может и обойдётся? Может так среагировал какой-то камешек, попав ко мне в желудок? Ладно, если обойдется только этим приступом боли и ярким светом, но при первой же возможности надо будет постараться "вытащить" их из себя.
Эти мысли я обдумывал, уже снова вышагивая по дороге. Боли вроде нет, а вот убраться мне надо поскорее и подальше. Вряд ли граф с графиней простят ограбление.
Утро графини Анха начиналось всегда одинаково. День мог быть сколь угодно насыщенным, но утро всегда было одинаковым. Сон - до тех пор, пока тело не отдохнет. Спальня графини располагала к неге и вызвала бы зависть у любой женщины. Огромная постель под балдахином, застеленная белоснежным бельём. Мебель с позолотой на изогнутых резных ножках. Множество безделушек, которые так радуют женский взгляд. Огромные окна закрыты невесомыми шторами.
Проснувшись, графиня долго нежилась, перебирая свои сны и ощущения. Пустая трата времени для любого человека, занятого простой конкретной работой, но Анха привыкла доверять своей интуиции. Вот и сегодня ей приснилось что-то очень яркое, волнующее, но ничего конкретного она не разобрала. Какой-то огонь, рычание, ощущение сильного мужского тела. Какие-то радужные переливы, перемешанные с черными полосами боли. Это явно было что-то важное, но что оно означало? Врагов, во всяком случае, сильных и действующих в открытую, у неё уже давно не было (перевелись как-то незаметно). Мужчины, как предмет сексуальных утех, её тоже не интересовали. Впрочем, как и женщины. Так почему она так взволнована?
