Солнечная высота | страница 2

Но кисти и краски пока лежат в этюднике.

Художник не торопится.

Он будто нарочно отошёл подальше от холста. Он увидел и понял что-то такое, чего мы не знаем.

Так и должно быть. Художник умеет по-новому, по-своему увидеть и понять то, что у всех перед глазами. Увидеть — и рассказать другим. Тогда и нам эти гряды холмов покажутся совсем не такими, какими казались прежде.

Куда ни глянь — так просторно, так красиво!

Но художник не торопится к холсту: смотрит, думает, вспоминает — ищет своё. То, что ему всего дороже и нужнее в этой просторной, красивой степи.

Тихо.

Ветер не загудит над головой, не зашуршит в высокой траве. Бесшумно парит в воздухе птица. Всё словно замерло в ожидании.

Фрагмент картины

Чем дольше смотришь на застывшие волны холмов, на их пустые, безлюдные склоны, на тропку, по которой никто не идёт, на птицу, неподвижно повисшую над землёй, на одиноко стоящего в сторонке художника, тем сильнее чувствуешь, как будто слышишь эту пронзительную тишину.

Даже сердце щемит. Тишина тревожит, как чистый четырёхугольник холста.

В тишине, вместе с художником, смотришь зорче и лучше видишь.

Вдруг замечаешь, что на склоне холма круглеют не везде заросшие травой воронки от снарядов, и понимаешь, что длинные рвы, глубоко прорезавшие землю, были когда-то окопами.

Картина «Тишина» рассказывает, с чего начинается работа художника. Художник всматривается в раскинувшийся вокруг мир. Слушает волнение своего сердца.

Безымянные высоты. 1969.

Художница Татьяна Ниловна Яблонская приехала в эти места отдохнуть и поработать.

Тихим осенним вечером она поднялась на вершину холма.

Заходящее солнце вызолотило высоты, заросшие пожелтевшей травой; в лощинах и оврагах, куда не доставал наклонный солнечный луч, уже собиралась ночная темнота,— они виделись сиреневыми и густо-лиловыми.

С пастбища возвращалось домой колхозное стадо. Коровы, пёстрые и рыжие, словно и они облиты вечерним осенним солнцем, неторопливо брели по тропинкам со склона на склон. На дальнем бугре трудился трактор.

Татьяна Ниловна всматривалась в плавные, текучие, как волны, складки земли. Она открыла альбом и стала набрасывать карандашом эти набегающие одна на другую линии холмов.

Но вот она перевела взгляд с дальних, сияющих золотом высот на небольшой кусочек земли, где устроилась с альбомом и карандашами.

Что это?

Совсем рядом, возле белого листа бумаги, на котором начат рисунок, торчит из земли ржавый металлический осколок. Татьяна Ниловна положила его на ладонь. Осколок тяжёлый, зазубренный; ржавчина — как запёкшаяся кровь.