— Да я ничего, — оробел Максимка.
И в коридор вышел. А там на лестницу, да по лестнице да вниз через три ступеньки.
На улицу вышел, нащупал деньги в кармане.
— Эх, мало денег! Где ж такое были денежки?
И пошел покачиваясь.
III
— Эй, подходи, фартовый мальчик, подходи!
— Угощай папиросочкой…
Не полюбопытствовал Максим на девочек. Встал Максим на углу и к окну прислонился. Убить не убил человека и по голове ведь не шибко тюкнул, да человеку вредно, человека жаль…
Постоял Максим и подумал, а мысли-то уж все веселые идут.
Глядит Максим королем на всех. Глазами ищет Ляльку Пятьдесят. Да нету Лялечки.
А на углу белокуренькая папиросочкой дымит и Максиму улыбается. На ней высокие сапожки до колен и шелковая юбочка фру-фру… Повернется — шумит и засмеется — шумит.
Зашумела и без слова к Максиму подошла. Подошла и тихо за руку взяла.
Да вдруг как зашумело все, затопало.
— Облава, дамочки, — вскричала белокуренькая и от Максима в сторону, в железные ворота.
За белокуренькой шагнул Максим, а на Максима человек. Весь в шпорах. Шпорами бренчит, саблей стучит, а в руке пятизарядный шпалер.
Задрожал Максим и пустился бежать.
И бежит и бежит Максим. Гремит сердце. Через Лиговку бежит — на него забор. Максим через забор, а в ноги кучи. Через кучи Максим… Пробежал еще и свалился в грязь. Да не сам свалился.
— Подножка, — сказал Максим и потрогал денежки.
А на Максима Черный вдруг насел. И мало того, что насел, а еще и душит.
— Пусти, — хрипло сказал Максим, — пусти… дышать трудно.
И Черный отпустил его слегка.
Сидит Черный на Максимке и разговаривает:
— Бежит, вижу, человек по кучам. Стой, думаю. Даром не побежит. Спасибо. Либо вор, либо от вора… Даешь денежки.
А сам уж по карманам шарит.
Ох, вытащил пачечку. Ох, вытащил другую. Ох, опять душит, сатана.
— А это что?
— Гирька, — сказал Максим и вспомнил бабкиного мужа.
— Гирька, — усмехнулся Черный и стукнул гирькой по Максимовой голове. — Беги теперь, да не оглядывайся. Беги, шпана, говорю… Стой. Гирьку позабыл. На гирьку.
Взял гирьку Максим и побежал. Пробежал немного и сел на кучу. Зачем же человека бить по голове!
IV
Посидел Максим на куче, унял сердце и в город пошел. Нужно бы домой, а ноги на Гончарную идут к Ляльке Пятьдесят. Идет Максим на Гончарную. На улицах пусто. И в сердце пусто…
А вот и Лялькин белый дом.
— Здравствуй, Лялькин милый дом.
Поднялся Максим и постучал и к Ляльке в комнату вошел. На стене ковер, на полу коврище, а в белой клетке попугай. А Лялька сидит на китайских коленях, ерошит ручкой китайские усы.
