Приведу пример с близкой мне премией Андрея Белого. Почему она никогда не получает подробного, аналитического освещения в печати? Потому что очень сложно оценить премию, в которой, в отличие от большинства других литературных премий, не одна, а четыре номинации: поэзия, проза, гуманитарные исследования и «за заслуги». Нужно обладать профессиональным знанием, чтобы обо всем этом грамотно написать, и поэтому комментарии ограничиваются констатацией факта награждения. Когда вопрос оказывается чуть сложнее обычного, наши критики демонстрируют свою профессиональную непригодность.
История с романом Проханова «Господин Гексоген» свидетельствует, что в социальном смысле этот роман «сделан» отнюдь не критикой – хотя, казалось бы, классическая схема предполагает «создание» произведения критиком, делающим из него сенсацию. Роман «сделан» другой институцией – издательской. Как известно, сначала он вышел в несокращенном виде в газете «Завтра» и никем не был замечен. А когда «Господина Гексогена» выпустил в своем издательстве Ad Marginem Александр Иванов, имеющий определенную репутацию и проводящий определенную политику, роман стал фактом литературы или, если угодно, литературно-общественной жизни.
На мой взгляд, самый успешный литературно-критический проект сегодняшнего дня – проект Льва Данилкина из московского журнала городских новостей «Афиша». Он позиционирован как внешний по отношению ко всей литературной критике, и это один из определяющих компонентов его успешности. Данилкин не ставит себя рядом с Немзером или Юзефович, не втягивается в литературные полемики. Он позиционирует себя как человека со стороны, человека «из глянца», из другого контекста. Такое – не «цеховое» – письмо вызывает доверие достаточно широкого читателя, и оценки Данилкина реально влияют на уровень продаж – не в этом ли сегодня заключается влиятельность критика?
Михаил Эдельштейн:
«Газетная и тонкожурнальная критика, которую принято ругать, тем не менее чутко отреагировала на важное изменение в литературном процессе» .
Первое. Если вернуться к сравнению нынешней прессы и дореволюционной, то я не вполне согласен с Абрамом Ильичом Рейтблатом. В «Новом времени» сосуществовали Буренин, Бурнакин, Меньшиков, Перцов, Розанов – они постоянно писали о литературе, а некоторые из них вели собственные литературные рубрики. Таким образом, неспециализированные газеты вполне могли создавать литературную среду, литературный контекст, могли быть полем литературной полемики. И не просто могли – были. В том же «Новом времени», чтобы не отвлекаться сейчас на другие издания, было напечатано несколько совершенно разных по оценкам, по выводам отзывов о романе Мережковского «Александр I».
