Я не вижу, например, классических рецензий в понимании XIX века. Если они и есть, то только в журналах, достать которые еще труднее, чем те книги, о которых в них говорится. И получается, что литературная критика – это внутреннее производство, не выходящее за пределы литературной тусовки. Разговоры для своих, для шести, шестидесяти или даже шестисот человек, но никак не для шестидесяти тысяч…
К сожалению, рецензий нет и в газетах, ежедневных и еженедельных. Если, конечно, не говорить о произведениях, которые вызывают безусловный интерес миллионов, о самых популярных именах: Пелевине, Марининой, Акунине и т. д. То есть о тех, о ком не написать было бы просто ремизом. О тех же, кто не входит в первую десятку или двадцатку, никто никогда ничего не напишет. Кроме того, довольно многие издания считают ниже своего достоинства писать про того или иного автора. Они так себя и позиционируют. Я, например, безрезультатно убеждал Сергея Пархоменко из прежних «Итогов», что не упомянуть о новом «не детективном» романе Марининой в еженедельном журнале, который пишет про всю жизнь, про всю страну, просто непрофессионально. Если не с литературной точки зрения, то с социокультурной уж наверняка. Меня это беспокоит. Я вижу в этом серьезную недоработку. Это, конечно, не злой умысел, не заговор литературных критиков, а следствие оторванности литературы, литературной критики от тех людей, которые еще не потеряли привычку ходить в книжный магазин и покупать книги.
Это становится более критичным по мере удаления от Москвы и Петербурга. Потому что возникают неизбежные проблемы распространения, доступности. Все, что уже сказано о разрушенных схемах, связях, об отсутствии интересов, – совершенно правильно. Кроме одного. Конечно же, в каком-нибудь отдаленном поселке водки потребляют больше, чем текилы, виски и коньяка. И тем не менее я рискну утверждать, что текила, виски и коньяк там есть. Чего же не хватает для того, чтобы в провинциальных городах было больше названий книг? Почему так сужен круг авторов? Потому, что торговые точки принадлежат книжным монстрам. Это не афишируется, и вы, возможно, об этом не знаете, но, к сожалению, дела обстоят именно так. Это монополизм. Прекрасно понимаю, что не в данной аудитории следует решать эту проблему, но не упомянуть о ней было бы несправедливо. Иначе опять получится, что все наши с вами разговоры к реальной жизни не имеют никакого отношения.
Наталья Иванова:
