Либерализм: взгляд из литературы | страница 56
И тем не менее в декабрьском номере «Нового мира» напечатаны две статьи: Солженицына – о прозе Василия Белова и Линор Горалик – о фэн-сообществах. Понятно, что у Солженицына и Горалик нет ничего общего – ни в тематике, ни в «месседже». Но еще важнее, что они пишут на разных языках: один, скажем так, с Марса, другой – с Венеры. Языки несовместимы, несоединимы. Понятно, что Солженицыну неинтересно было бы писать о фэн-сообществах, а Горалик – о прозе Белова. Но языком Солженицына и невозможно писать о фэн-сообществах, а языком Горалик – о Белове.
Мы, сотрудники журнала, прекрасно понимаем, что такое механическое соединение «разноформатных» статей в одном номере «Нового мира» у кого-то может вызвать (а у меня и в самом деле вызывает) улыбку. А что делать? Принцип работы «Нового мира»: печатать не все, но писать обо всем. Однако невозможно говорить «обо всем» на одном «литературно-критическом» языке. А разные языки, соприкасаясь, отторгают друг друга. Парадоксальная ситуация. Как из нее выходить? Не знаю.Абрам Рейтблат:
«Если и возникает в литературной критике взаимодействие, то только по случаю скандала, как правило, с выходом в политические сферы» .
Я бы сравнил ситуацию в литературе с ситуацией в спорте. Когда играют Real и Manchester United – это футбол, когда играют «Спартак» и «Ротор» – это тоже футбол, когда играют журналисты и представители московской администрации – и это футбол. Но все это разный футбол, и интерес к нему у аудитории разного порядка. Тем не менее по телевизору я могу увидеть фрагменты каждого из этих матчей. Это к вопросу о месте, где могут сойтись разные литературы. Сходятся они на экране телевизора, а не в пространстве печатного слова.
Что касается демаркационных линий на литературном поле, то я их не вижу. Это как на столе, за которым мы сидим: чашки стоят, но не рядом, границ между ними нет, они существуют автономно. И, что интересно, каждую отдельную чашку не интересует, что происходит с соседней. Точно так же могут существовать литературные группы, у них могут быть свои критики, которые пишут о «своих» авторах, ну, может быть, что-то о соседней группе. Но другие группы им не близки и не враждебны, они их просто совершенно не интересуют, как одну чашку не интересует другая, как коллегу Морева не интересуют «Вопросы литературы».
Я не создавал «Новое литературное обозрение», но давно там работаю и совершенно уверен, что создатели этого журнала были в оппозиции не к «Вопросам литературы». Думаю, что оппонентом было ортодоксальное официозное литературоведение. И «Литературное обозрение» не воспринималось создателями «Нового литературного обозрения» как враг, тем более что часть из них там раньше работали. Поскольку я являюсь читателем «Литературного обозрения» с момента его издания, то могу сказать, что в 1970-х годах это был журнал, в каждом номере которого можно было прочесть что-то интересное. В первой половине 1980-х годов это было просто пустое место. Нельзя оппонентом выбирать пустое место, оппонентом должен быть враг, соперник.