Борис Дубин:
Можно реплику? К вопросу об авторе как либеральном проекте. Увы, именно в современную эпоху, «открывшую» автора как самостоятельную фигуру, явно разошлись искусство и благо, в том числе социальное. Трудно отказать Луи-Фердинанду Селину, фашисту и антисемиту, в том, что он, как ни противно это говорить, большой писатель. Думаю, этот факт придется признать. Но мы, к счастью, имеем право выбора. Так, может быть, выбирать в ориентиры не Селина или Эволу, Д’Аннунцио или Дрие ла Рошеля, а все-таки Германа Броха и Роберта Музиля, Джорджа Оруэлла или Томаса Манна?
Мне всегда было странно, что лучшим и, кажется, самым серьезным откликом, который прозвучал в России на главное событие ХХ века, осталась поэма Твардовского. Это поразительно. Катастрофа такого масштаба вызвала вот эту вещь – и все. Где отклик на мировую войну, кроме нынешних патриотических слюней? Где отклик на Шоа? Где отклик на изничтожение целых народов? Нынешняя словесность, нынешняя публичная культура вытесняет все это, серьезное и принципиальное, – настойчиво, цинично, при нашем, между прочим, с вами попустительстве.
Если уж говорить о либерале, то для меня воплощение либерала – сэр Исайя Берлин, тот самый, который не аристократ, поскольку либерал «по крови», рижский еврей. Берлин, который написал «Четыре эссе о свободе», но всю свою жизнь отдал тому, что занимался изучением двух вещей, со свободой несовместимых и свободе угрожающих, – коммунизма и национализма. Так, может быть, возьмемся за такие вещи или опять будем соль в стакане разводить и имитировать бурю?
Анна Кузнецова:
Но может быть, главным событием века стало не это? А, например, подавляющий процент в человеческой массе законченных эгоистов, которым нет дела до изничтожения народов? И не задача ли обществоведов изучать эти вещи, а не поражаться им, исходя из априорных постулатов, что важно, а что – ерунда? А русская литература и публичная словесность – вещи абсолютно разные.
Еще с полным риторическим успехом можно сказать, что главным событием XIX века была Крымская война, а отклик в литературе – три рассказа малоизвестного тогда Толстого. Потом главным был кризис абсолютной монархии – а в литературе писалось о ерунде какой-то, о проблемах дворянских семей…
Владимир Маканин: Сегодня нет отклика потому, что мы живем в такое время, когда средства массовой информации обратились не к человеку, а к статистике. И никуда от этого не деться. Вы находитесь в поле статистики, а не в поле человеческой жертвы. Упавший на голову кирпич – это не трагедия, это статистика, в этом весь ужас современных СМИ. Это наше время, что поделаешь.
