— А какой религии твои отец и мать? — Мистер Келлнер подался вперед на стуле. — Наташа Дамирофф — это иностранное имя, не американское, верно?
Наташа вдруг поняла, что умнее будет не говорить этому человеку, что она еврейка хотя и ощутила себя на секунду предательницей.
— Маме понравилось имя Наташа, только и всего.
— Просто понравилось, да?
В комнату вошла мать Тони, и Наташа вздохнула с огромным облегчением, надеясь, что разговор перейдет на что-нибудь другое.
— Пойдемте все к столу, — пригласила миссис Келлнер, вытирая ладони о фартук. — Между прочим, Энтони, не забудь, пожалуйста, помыть руки.
Когда все расселись за небольшим столом и миссис Келлнер внесла еду, Наташа радостно улыбнулась, но когда каждый из них стал молча наполнять свою тарелку, горло ее схватила судорога, а сердце бешено застучало в груди. Она старалась взять себя в руки, но, поняв, что не выдержит больше ни секунды, торопливо извинилась и опрометью кинулась в ванную, где пустила воду, чтобы заглушить звук рвоты.
— С тобой все в порядке, все прекрасно, — шептала Наташа, согнувшись после этого над раковиной и ополаскивая лицо холодной водой. — Все будет отлично.
В комнату она вернулась с сияющей улыбкой, какую только могла изобразить, надеясь, что никто не обратит внимания на ее пылающие щеки. Обед тянулся бесконечно, Наташа кивала и пыталась проявлять интерес к тому немногому, что говорилось, глотая пресную ветчину с картофельным пюре, словно это было самое вкусное из всего, чем ее когда-либо угощали. У нее было ощущение, что она осталась наедине с мистером и миссис Келлнер; Тони, казалось, полностью отсутствовал, лишь временами его полный безразличия взгляд натыкался на Наташу. Девочка чуть не расплакалась от радости, когда к концу десерта из консервированных ананасов он, по-видимому, вернулся к жизни.
— Нам уже пора, — объявил он, — я обещал Наташиным родителям, что она вернется к девяти-и-и.
— Конечно, — охотно согласилась его мать, поднялась и стала убирать со стола, как будто вечер уже был окончен и забыт. — До свидания, Наташа.
— До свидания, мадам, большое спасибо за вкусный обед.
Миссис Келлнер исчезла на кухне, а отец Тони проводил их до дверей.
— Веди себя прилично, слышишь? — сурово напутствовал он сына, пока они одевались.
Тони кивнул ему и вышел вслед за Наташей. За это время еще похолодало, но после отупляющей атмосферы дома Келлнеров это воспринималось как приятная перемена. Взглянув на Тони, Наташа поразилась произошедшему с ним перевоплощению. Он выглядел счастливым и уверенным в себе, даже казался выше ростом.
