Человек на земле пошевелился и медленно повернул голову ко мне, лучше бы он этого не делал. Не смотря на то, что его лицо было сплошной окровавленной маской, я смог его узнать, это был один из воинов из отряда Семена. Воин меня тоже узнал, но промолчал.
– Ну что, Алексей, мне нужны сведения от этого упрямца, а он молчит, так может он у тебя заговорит? Вы ведь из одного народа, может он уважит своего соплеменника и скажет то, что мы у него спрашиваем?
– Не беспокойся, повелитель, я постараюсь. Я стал медленно подходить к окровавленному человеку на земле, а сам старался придумать, как мне выпутаться из этого непростого положения. Это похоже был провал, потому что Мамай, наверняка, чтобы проверить меня, заставит меня его убить, а я не смогу убить нашего парня. Так что я уже готовился к самому худшему, как воин на земле вдруг резко вскинул голову и плюнул красной от крови слюной в меня.
– Что, продажная шкура, решил послужить этому упырю? Я точно видел, что он меня узнал, я точно знал, что воин из отряда Семена не мог подозревать меня в измене, у него все воины были ребята сообразительные и я точно знал, что так он мог сделать только для того, чтобы перед Мамаем лишний раз показать, что я для русов теперь чужак, а значит верой и правдой буду служить только ему Мамаю. Я в душе поблагодарил воина, потому что мы поняли друг друга и он понял, что сейчас он подписывал себе смертный приговор, ценой своей жизни он спасал мою жизнь. Мамай не даст мне уйти с этого места, не подкрепив свою верность ему куда более твёрдой гарантией, чем слова. Я должен буду убить своего соотечественника, вот тогда мне действительно будет дорога домой закрыта навсегда. Известный во все времена приём. Я слегка запаниковал, я не могу убить нашего воина, поэтому я лихорадочно пытался найти выход из ситуации. Я сделал знак, чтобы окровавленного воина подняли с земли и, подойдя вплотную к нему, посмотрел ему в глаза. Лицо его было изуродовано, кровь струилась из множества ран, один глаз был почти закрыт, так сильно он распух и все же, не смотря не нечеловеческую боль, не смотря на то, что жить ему оставалось каких-то несколько минут, воин твёрдо смотрел мне в лицо и одними глазами мне давал понять, что ему все равно не жить, так что я должен сделать то, ради чего я здесь оказался, я должен сделать это, иначе погибнет не только он, Мамай прикажет убить и меня и, дело, ради которого мы так много сделали, ради которого гибли сотни воинов и мирных людей на Руси, дело, итог которого будет решаться не сегодня завтра на Куликовом поле, это дело могло закончится здесь, на этом месте, закончится нашим поражением. У меня подкатил комок к горлу и я пытался сделать глоток, но мне это не удавалось. Черт возьми, откуда в этом не сильном с виду пареньке такая нечеловеческая сила, такая несгибаемая воля? Чтобы хоть как – то переключить внимание стоящих рядом татар и не дать им заметить моего замешательства, я, подойдя вплотную к русскому воину спросил:
