Как капитаны нашего судна мы в тот год…
• Пострадали от собственного высокомерия. Вплоть до 1998 года мы редко ошибались. (Возможно, мы ошибались, но нас, без нашего ведома, выручала сила рынка.) Нам не приходило в голову, что мы, вероятно, допустили много инвестиционных промахов не только в отношении ценных бумаг, стоимость которых на рынке будет падать, но и в отношении тех активов, в которых наше инвестиционное положение было ошибочным.
• Осуществляли неправильный хедж (страхование). Мы выстроили портфель ценных бумаг компаний с малой капитализацией, но хеджировали, или страховали от возможных потерь, посредством большой капитализации, что вообще не работало, поскольку в ходе кризиса деньги хлынули в надежные крупные компании, соответственно уплывая из мелких фирм. Таким образом, вместо того чтобы нейтрализовать наши потери, страхование только усугубляло ситуацию. Наши мелкие компании буквально подвергались избиению, потому что им катастрофически не хватало ликвидности, то есть покупателей на имеющиеся в продаже акции. А самым большим инвестором, который хотел продать и которому это было необходимо, являлась наша компания. Мы на собственном опыте узнали, что происходит, когда вы перерастаете роль инвестора и превращаетесь в рынок. Вы не можете диктовать свои правила, потому что все карты у покупателей. Только они определяют цены, и вам остается лишь принять их, независимо от подразумеваемой стоимости вложения. Мы полагали, что диверсифицируем свой портфель посредством вложений в малые компании, но на самом деле нам пришлось торговать мелкими неликвидными компаниями по заниженной цене.
• Не слишком хорошо знали ключевых клиентов, или они не знали нас. Мы предположили, что инвесторы понимают и разделяют наш подход, но, оглядываясь назад, я понимаю, что ситуация была иной. Дело не просто в том, что они проявили малодушие или увидели более привлекательную возможность. Они на самом деле не оценили то, что мы пытались сделать. Мы так и не смогли убедить наших иностранных инвесторов оставаться с нами, и все они в конце года вывели свои деньги, как и многие крупные фирмы США.
• Запаниковали, что отчасти объяснимо. Мы не знали, останутся ли с нами инвесторы после погашения задолженностей, мы опасались, что нам не хватит наличности, необходимой для выполнения этих обязательств. Это означало, что мы почти гарантированно разоримся и навсегда испортим свою репутацию. Мы продали все, что было возможно, закончив 1998 год в абсолютном минусе, в то время как глобальный рынок к концу того же года восстановил позиции и начал получать ошеломляющие доходы, вот только мы в этом никоим образом не участвовали.
