Карп был один из первых, который явился к Никанору. Войдя в контору, старик застал там хозяина. В конторе никого почти не было; стояли только две бабы и оборванная девочка, пришедшие за бумагой для размотки.
Тем не менее Никанор сделал вид, как будто не заметил вошедшего. Он никогда не кланялся первым простому мужику. Никанор прежде был проще; гордость напала на него с той самой поры, как воздвиг он церковь и к концу каждой обедни поминали его, как строителя храма, и подносили ему просвиру.
Карп подошел к прилавку, разделявшему контору на две половины, и поклонился.
– Чего надо? – спросил Никанор, едва поворачиваясь.
– Хлебца привез, Никанор Иваныч… десять четвертей: не возьмешь ли?.. – задобривающим голосом сказал Карп.
– Не надыть! – возразил фабрикант как бы сквозь сон.
– Что ж так?.. Возьми, сделай милость!..
– Столько хлеба навезли – девать некуда.
– Всего ведь десять четвертей!
– К тому же денег теперь нету… – начал было Никанор, но Карп перебил его:
– У тебя?.. У кого ж и быть деньгам-то!.. Возьми, пожалуйста!
– Пять с полтиной, – коротко и сухо проговорил, наконец, Никанор.
– Как, за четверть? – воскликнул Карп, между тем как фабрикант повернулся к нему боком и, казалось, перестал даже его слушать. – Побойся бога! к Кузьме-Демьяну четверть-то девять рублей стоит; три рубля с полтиной на четверть хочешь нажить… Бога ты побойся!
На мутном лице Никанора промелькнула тень пренебрежения.
– Чего ты пристал ко мне, – произнес он, не возвышая, однако ж, голоса, – говорю, не надо: вези куда знаешь… где сходнее…
В эту минуту батрачка позвала хозяина наверх; почти в то же время в контору вошел еще мужичок из Антоновки.
Карп передал ему свой разговор с фабрикантом.
– Делать, знать, нечего, Карп Иваныч; отдать надо, – отвечал тот, – больше не даст; вечор уж трое из наших к нему приезжали; за ту же цену отдали.
– Знаю, сказывали мне, – вымолвил старик. – Я думал, посовестится, не надбавит ли каким случаем; потому и разговор такой повел с ним.
– Как же, жди от него совести, эк захотел!.. И я свои два воза за те же деньги ссыпал, делать-то нечего!..
С возвращением Никанора дело Карпа было кончено. Фабрикант, поручая приказчику сходить и смерить привезенную рожь, говорил так же сонливо, вяло и неохотно; казалось, он не подозревал даже, какой огромный оборот делал, скупая в настоящее время хлеб из Антоновки.
