– Син тьяо, – сгоряча поприветствовал её по-вьетнамски; чтение проектной документации на этом странном языке не прошло даром, хотя Зануда и помогал с переводом. – Извините, госпожа доктор Крессон, но вашей заявки в журнале нашей службы не было. А сейчас, простите, у меня срочный вызов – прорыв канализации в модуле «Мидгард».
– А я вам что-то хотела сказать, Антон. Но канализация, конечно, важнее.
Её голосок напоминал щебетание птички. А ещё она сказала, что у нее есть пригласительный билет на мое имя, поэтому, хоть и я из техслужбы, для меня открыты сегодняшние увеселения. И многообещающе провела рукой по моей щеке. Так хорошо стало от её жеста, что все планы из головы вымело. Однако я на автомате двинулся вперед, может потому что Зануда назидательно шепнул: «Крессониха – обычная проститутка от науки, специалистка по эффективному применению писи и сиси в академической карьере. А нас, Антон Антоныч, ждут великие дела».
Через десять минут, спустившись на нижнюю палубу в отсек очистки канализационных стоков, я уже раскаивался, что не остался с доктором Крессон, едва прикрытой полупрозрачной блузкой. С достаточной вероятностью мы бы сейчас отжигали на двухуровневой дискотеке: достаточно прыжка и ты в невесомом мире радужных пузырей с зажигательными надписями и нескромными картинками на боках. Конечно, мы с разных полянок, общих тем мало; у них там культурный расизм, с которым нас угнетать проще: русские рассматриваются как дикари в ушанках, что хлещут водку, залитую в отопительную батарею, и выполняют волю полковника Ки-джи-би, прячущегося за соседней кометой. Но если забить косячок, а травка пришла из оранжереи Старого Халтурщика (известной как биолаборатория №5), то и макака с медведем станут парой. В конце концов, хозяева больших денег, которые запустили проект «Метида», не против удовлетворения низменных инстинктов – кто занимается ерундой, тот не покушается на их доходы. Мне даже показалось, что есть второй более умный «я», который пребывает рядом с Крессон, внутри шара из искрящейся диамантоидной пленки, в котором обычно пляшут дискотечные девочки; расположились мы а ля «бутерброд», её дыхание щекочет мне кожу, её буфера, игнорируя блузку, как пружинки подталкивают меня к греху.
Нет, все-таки я не там, а здесь; двигаюсь по техническому коридору, а это, по сути, труба с кабелями. Под спиной скейт, устало толкаюсь ногами. И холодно – меньше десяти градусов, и жарко одновременно.
