- Мне неудобно читать свой экспромт после таких блестящих и глубоких произведений, но раз вы настаиваете. - Михаил покрепче утвердился на стволе ивы и начал, стараясь подвывать так же, как великая поэтесса:
Тухлый гриб кусает Злыгость,
Тошно ей, противно жить.
Злобно гложет Злыгость совесть
Тайну львов велит открыть.
Ну а Злыгость совесть глушит,
Тухлый гриб жует, давясь,
Только вряд ли он поможет,
Сдохнет, бедная, таясь.
- Хм-хм, - оживилась Злыгость. - Очень, очень неплохо! Интонация взята верно. Трагические противоречия мира имеют место. И приятно, что объектом стихотворного исследования выбран достойный субъект. Однако... Зачем эта излишняя конкретность? При чем здесь гриб, который я вовсе не кусаю, хотя и не прочь бы закусить, скажем, чернильным грибом? Зачем упоминать о совести, которая меня вовсе не гложет? И что это за слово - сдохнет? Так можно сказать о собаке, но вовсе не о великой поэтессе! Хотя "тухлый гриб" - это неплохо. "Тошно ей, противно жить" - тоже очень и очень неплохо. Из тебя со временем может выйти толк, если ты, конечно, не будешь злоупотреблять глагольными рифмами.
- Это как? - не понял Михаил.
- Ну, "жить-открыть", "гложет-поможет", "давясь-таясь". То есть рифмами, образованными при помощи глаголов.
Михаила подмывало сказать, что "давясь" и "таясь" не глаголы, а деепричастия, но вместо этого он горячо заверил великую поэтессу, что обязательно примет к сведению ее замечания и не замедлит воспользоваться ценными советами.
- Да, если будешь им следовать, толк выйдет, - важно подтвердила Злыгость.
- О да, толк выйдет! - смиренно пробормотал Михаил и придушенно хрюкнул, представив, какое лицо станет у учительницы литературы, если он прочтет ей стихотворение, сделанное по рецепту Злыгости.
- Что такое? - насторожилась великая поэтесса.
- Нет-нет, все в порядке, вы так ко мне снисходительны, - промычал Михаил, боясь поднять глаза на Анюту.
- Да, снисходительна, - согласилась Злыгость. - И потому я сдержу слово и открою вам тайну львов. Особенно охотно я открою ее вот этой девочке: если она погибнет, пытаясь вернуть львов на место, искусство не пострадает. Во всяком случае, гибель потенциального поэта мне оплакивать не придется.
Услышав эти слова, Михаил едва не бросился на Злыгость с кулаками, но Анюта вовремя пихнула его локтем в бок: молчи - львы важнее. Она любила львов не меньше Витьки и Михаила и готова была выслушать от Злыгости еще и не такое, лишь бы узнать, как их спасти.
