Жизнь текла так же, как и в последние месяцы существования режима Керенского. Большевики бросили все на самотек, консолидируя свои позиции. Они занялись чисткой своей партии от сомнительных элементов и созданием более прочной и надежной организации. Комиссары знакомились с механизмом государственного управления, готовясь к осуществлению главных политических мероприятий. Единственной общероссийской проблемой, которая заботила Совет народных комиссаров, были надвигавшиеся выборы в Учредительное собрание.
Сознавая трудности обеспечения справедливых выборов в военных условиях, Временное правительство готовило созыв Учредительного собрания медленно и осторожно. Большевики же, ссылаясь на невозможность промедления, столь энергично разоблачали намерение либералов править страной вопреки воле народа, что кабинет Керенского был вынужден назначить дату выборов на 25 ноября. Когда коммунисты пришли к власти, они не могли игнорировать проблему, которую сами же породили.
Учредительное собрание не оказало никакого влияния на последующий ход событий. Оно не сыграло никакой политической роли. Но выборы, которые предшествовали ему, окончательно доказали, что ни политические партии, ни избиратели не созрели в достаточной степени для того, чтобы решать будущее России путем голосования. Кратковременная избирательная кампания внезапно завершилась фарсом, разыгранным в день выборов вокруг избирательных урн.
При наличии более чем двух десятков избирательных бюллетеней участвующих в выборах, лишь большой специалист мог провести отчетливые различия между отдельными партийными платформами. Избиратели, способные анализировать, голосовали со знанием дела, но они составляли незначительное меньшинство.
Основная масса избирателей шла на выборы с большими сомнениями, с отсутствием четкого представления о том, чего они хотят. В большинстве случаев они полагались на озарение в последний момент. На результаты голосования влияла любая мелочь: то, как звучат имена кандидатов, абсурдное толкование названий партий, особенности организации избирательных участков. Людей даже определившихся с выбором приводила в раздражение необходимость выбирать нужный бюллетень из двадцати других, напечатанных на бумаге всех возможных оттенков. Часто предпочтение определялось и цветом бумаги, на которой был напечатан бюллетень.
Нигде вопиющая беспомощность избирателей не обнаруживалась столь очевидно, как в сельской местности. Один из приятелей рассказывал мне о старухе крестьянке, которую сын уговорил проголосовать. Через два часа она вернулась с виноватым лицом, и, когда сын спросил, выполнила ли она свое обещание, последовал ответ:
