Природа жестоко обошлась с русской императрицей, поразив ее единственного сына опасной наследственной болезнью. Алексей, долгожданный наследник трона, страдал гемофилией — неизлечимой несвертываемостью крови. Постоянный страх, что ничтожная царапина, малейшая рана могут оказаться фатальными, доставлял матери бесконечные мучения. Только чудо, считала она, могло спасти сына.
Религия для императрицы перестала быть философией жизни или даже верой в конечное торжество добра — она превратилась в неистовое и лихорадочное сверхъестественное средство для возможного спасения ребенка. Императрица с негодованием отказывалась признать вердикты специалистов, она немедленно отметала любой намек на необходимость смириться с неизбежным. В своем постоянном ожидании божественного знамения она совершенно утратила чувство реальности. Царица существовала в мире мистики, и никто не понимал ее лучше, чем супруг. Зная о ее страданиях, связанных с заботой о сыне, сопереживая ее боли, царь позаботился о том, чтобы облегчить бремя ее горя. Чтобы утешить царицу, умилостивить ее, он часто действовал вопреки своей воле. В результате настроения и капризы императрицы стали влиять на состояние государственных дел и это влияние редко было полезным, поскольку личная трагедия искажала картину мира, лишала ее чувства меры.
Принцесса Алиса Гессен-Дармштадтская прибыла в Россию вскоре после смерти Александра Третьего. Она стала русской императрицей, не успев познакомиться с народом, обычаями или языком страны, которой правил ее супруг. Чувствуя себя чужестранкой, она стремилась не навлекать на себя критики, избегая публичных мероприятий, но, поступая так, она закрывала себе пути навстречу людям. Контраст российской придворной жизни с чопорным немецким двором, где она воспитывалась, был слишком велик, и это усложнило ее адаптацию к новой обстановке. Императрица презирала то, чего не понимала, что не умещалось в границе ее воззрений: ей претила варварская расточительность и расхлябанность российского двора. Она продолжала сторониться людей и была подозрительна ко всем, кто с ней не соглашался.
Другим обстоятельством, постоянно терзавшим императрицу Александру, была тревога за супруга. Подобно большинству женщин, вышедших замуж за мягкого, добросердечного мужчину, она была убеждена, что супруг подвержен влиянию окружающих, чувствовала себя обязанной защитить его. Любая попытка высказать свое мнение царю вызывала стихийный протест императрицы и заставляла ее противодействовать постороннему влиянию, независимо от важности поднятой проблемы.
