Однажды у неё спросили:
– Почему вы не уходите в декретный отпуск?
«В России право на материнский отпуск, – это я вычитал в Интернете, – регулируется Трудовым кодексом Российской Федерации. «Декретом» называют дни дородового и послеродового отпусков. А также отпуск по уходу за ребёнком до полутора лет и отпуск по уходу за ребёнком с полутора до трёх лет».
– С какой стати? – возмутилась Алина Николаевна.
– Так ведь сможете не работать и сидеть с детьми. Будете воспитывать их!
– А кто вас литературе научит? – ответила она. – Пушкин?
И ни в какой декретный отпуск не ушла.
– Ваня! – ужаснулась Алина Николаевна. – Что с твоим лицом?
Все повернулись и посмотрели на меня. И Лена тоже. Сердце у меня запело птичкой.
Как-то раз Пупс остановил меня во дворе и сказал:
– Никогда не следует торопиться с выводами, Ваня. Понял?
Я это почему-то запомнил, наверное, потому, что в тот момент бухгалтер говорил печально.
Что мне хотел сказать Пупс этим своим «не торопиться с выводами», я не очень понял. Он, скорее всего, намекал на то, что мама поторопилась ему отказать. Только бухгалтер мне всё равно не нравился, будь он трижды печальный. Во-первых, от него пахло отсыревшей бумагой и смеялся он очень громко, как будто ему и не смешно, а смеяться надо. Ну а про то, что он нудный, я уже говорил.
А вот про то, как я отношусь к запахам, я вроде ещё не вспоминал. Дело в том, что у меня очень чувствительный нос. И любой, даже очень слабый запах, я могу учуять за километр. Меня всегда радовали ароматы в полях, а запах, скажем, жареной рыбы я с трудом переносил, особенно когда Пупс готовил мойву. Он всегда её жарил по вечерам. И это был кошмар! Словом, в моей коллекции много неприятных запахов – всех не перечислишь.
Кстати, я никак не мог понять, чем пахнет от новенькой, от Василисы, и это меня раздражало, она ведь сидела со мной за одной партой. Вроде всегда во всём чистом, хоть и поношенном, и умытая. А запах есть. Чужой какой-то, не её.
Когда Алина Николаевна спросила меня про мой фингал, я как раз думал: чем же всё-таки пахнет Василиса? Мне даже показалось, что это лёгкий аромат мяты.
– Что с твоим лицом, Ванюша? – повторила вопрос Алина Николаевна. – Подрался?
Я встал и ответил невпопад:
– Споткнулся, упал, очнулся – бинт…
Все засмеялись – все, кроме Василисы, даже Лена улыбнулась, а Алина Николаевна покачала головой:
– Горе ты луковое, вечно в какие-то истории попадаешь! Садись!
– Вань! – по привычке заорал Горохов. – Ты лук приложи! С солью! Враз от синяка избавишься! Я тебе рецепт продиктую! На перемене!
