— Так и не повзрослела!
Девушка-дракон замерла, и красивые полные губы растянулись в улыбке:
— Повзрослела, Тиен, еще как повзрослела. Хотя от того, что мне нравится, никогда не откажусь. И, пожалуйста, не считай меня неблагодарной, я действительно готова тебе — подумать только, тебе! — сказать спасибо. Но вот эта красавица, — Ли вихрем оказалась рядом с Эллеей и цепко ухватила ее за руку, — мне очень понравилась. Интересная она у тебя, очень интересная.
Алистер вскочил с места, готовый защищать свою хозяйку, схватившись при этом с самим драконом, да и остальные таррлины глухо зарычали, пригибая головы к траве и оскаливаясь. Тиен шагнул в сторону Лиолинн и Эли, но драконица оказалась проворнее.
— Прости, Неугомонный, но ее я забираю себе!
— Что? — дернулась Эля, пытаясь освободиться из слабых и нежных на вид, но довольно сильных рук. Ли озорно рассмеялась, без труда пресекая попытки младшей принцессы сбежать. — Пусти немедленно, никуда я с тобой не пойду!
— Лиолинн, только посмей… — угрожающе начал Тиен, но драконица не стала его слушать.
— Посмею, — озорно улыбнулась девушка.
— Элечка? — растерянно потянулась к младшей принцессе Джевилл, но Ли уже утянула добычу в портал.
— Ну вот мы и дома! — радостно возвестила Лиолинн, выпуская руку Эли. Восторженно смеясь, она закружила по залу, подол волнами летал вокруг ног, и от девушки Эллея почувствовала волну неприкрытого триумфа. Наконец-таки почувствовала, но не при таких обстоятельствах хотелось познакомиться с эмоциями дракона. — Теперь у меня есть подарок сестре, очень интересный экземпляр для изучения, и что самое главное — я утерла ему нос! Противный ушас-стый! Жизнь прекрасна, правда, Элечка?
Эля с нарастающим раздражением оглядывала комнату, в которую ее проводила молчаливая служанка. Эту девушку, взяв под контроль эмоции, вызвала для нее Лиолинн, приказав проводить в отведенные для особых гостей покои. Младшая принцесса, решив пока не спорить, последовала за служанкой. По дороге пыталась заговорить, задавала вопросы, но идущая впереди молчаливая особа не отвечала, даже глаз на неожиданную гостью не поднимала, и Эля оставила свои попытки. Дойдя до нужных комнат, неразговорчивая провожатая распахнула дверь и жестом пригласила девушку войти, после чего выскользнула из гостиной. Эллея услышала, как в закрывшейся за спиной двери повернули ключ. Отлично. Ее заперли в этом… розовом аду.
Гостиная, в которой стояла девушка, олицетворяла собой все, что Эля с детства очень сильно ненавидела: обилие розового, рюшечек и бантиков в сочетании с раздражающим количеством мягкой низенькой мебели. Перед отделанным розовым мрамором камином стояли два диванчика, довольно низкие и, на взгляд Эли, неудобные, заваленные лиловыми, чуть темнее обивки, подушками. Их собрат одиноко примостился под окном, у его ножек заканчивался пушистый-пушистый бежевый ковер. До самого пола волнами спускались подхваченные плетеными шнурочками шторы. Розовые. Возле низеньких ажурных столиков с розовыми столешницами, чьей-то щедрой рукой в неуместном количестве расставленных по комнате, примостились пуфики, мягкие и неудобные даже на вид. Розовые. Шкаф-буфет у дальней стены заставлен изящной фарфоровой белой посудой с детально прорисованными цветами. Розовыми. Полки и прочие горизонтальные поверхности, расположившиеся вдоль стен, заставлены разнообразными статуэтками и куколками. Белыми или розовыми. По полу в тех местах, что были свободны от пуфиков-столиков, удобно устроились подушки, с изящной вышивкой и легкими кружевами по бокам. Но — розовые.
