— Гнусаци, пся крев.
— А ти младец, чловече, добри малий. — Он посмотрел на меня улыбаясь.
— Я б им… — погрозил он пудовым кулачищем в сторону амбалов.
— И кобьета твоя, голка красна, — он посмотрел на Ольгу, подняв большой палец.
— А я е Зденек, — представился он.
— Кам едем, чловече? — он вопросительно посмотрел на меня.
— Спрашивает, куда нам ехать? — перевела Оля и сама же ответила, — До Варшави доправте нас.
— О, Ежуш Мария, до Варшави не можна доправить, — он достал карту.
— Мушу звертать, — он показал на карте маршрут. — Можна доправить до Радом, потом влак до Варшави.
— Говорит должен поворачивать. Может довезти до Радома, а там можно поездом до Варшавы, — перевела Оля.
Я вспомнил про две бутылки водки, лежавшие в сумке, и достал одну из них.
— Это презент, — сказал я.
При виде водки глаза его загорелись и он сказал:
— О! То е добри презент. Шнапс! — и заговорил дальше по-польски, а Оля перевела.
— Говорит, когда приедет домой, соберет друзей, и будет рассказывать про сегодняшнюю историю.
— Для друзей, наверное, мало будет, — сказал я и достал вторую. Он заволновался и достал кошелек.
Оля перевела:
— Спрашивает, двадцать злотых хватит за бутылку? И если есть еще, он купит.
— Скажи ему, что больше нет и что это тоже презент.
Она перевела ему, он посмотрел на меня неодобрительно и что-то ответил.
— Он говорит так, что за свой шнапс он привык платить, и если ты не берешь денег, то вылазь из машины.
— Ну, переведи ему, коли так, бог с ним, возьму я его деньги.
Она перевела, и он заметно повеселел, начал рассказывать какая у него хорошая жена, но я уже не слушал. За окном моросил дождь, машина плавно шла по хорошему, без выбоин шоссе. Оля услужливо подставила свое плечо, и утомленный пережитыми событиями я задремал.
Сквозь сон я услышал звуки музыки. Это водитель негромко включил приемник, сверху навалилась Оля. «Уснула», — с нежностью подумал я. Почему-то мне было приятно ощущать эту тяжесть. Голос из приемника пел на английском о лазурном море, пальмах и той единственной, которая ждет тебя одного. И я уснул…
Проснулся я оттого, что мне нечем было дышать. Заботливый водитель укрыл Олю своим одеялом, чтобы она не простыла от сырой погоды, и теперь оно сползло от дорожной тряски и мешало мне дышать. Заворочавшись, я разбудил Ольгу, и она приподнялась, потягиваясь. Тонкий свитер натянулся, невольно показывая форму ее груди, и я лишний раз убедился, какая она красавица.
— Ой! Я тебя не сильно придавила?
