Внезапно я подскочила к кровати и бросилась к фото, которое Владлена мне недавно прислала, с подписью: «Вот этой пикантнейшей фотосессией мне удалось заполучить нового „лесника“». Снята она была в полный рост, ее тело хитро обернуто каким-то хитоном, как будто она либо играла в дневнегреческой пьесе, либо только вышла из сауны. Внимание мое привлекла миниатюрная точка. Располагалась она над губой: то ли заеда, то ли природная родинка, а может быть, просто пылинка на моем мониторе, которую надо смахнуть и забыть.
Но эта родинка продолжала возбуждать во мне беспокойство.
Попытавшись избавиться от назойливых мыслей, я снова поспешила в постель, решив разыграть в уме один из эпизодов любимого текста. Там гулаговский доктор приходит ночью в палату к накануне отмеченной им пациентке, чтобы ею овладеть. Как и бунинская дворовая девка, спящая зэчка ни сном ни духом не ведает о его планах: она крепко спит. Вокруг простирается белое безмолвное поле казенных кроватей. Доктор, угадывая под застиранным хлопком сдобное тело, не мешкая, откидывает легонькое одеяло, уже предвкушая добычу; уже прижимает ее под себя, уже сдирает трусы и прикрывает ей рот, чтобы она невзначай не издала каких-либо звуков, которые разбудят соседок… как вдруг слышит ухом биение ее сердца…
В этом эпизоде мне нравилось попеременно представлять себя то молодой, ничего не подозревающей зэчкой, то пожилым ловеласом.
К лешему баб!
13
Но дальше, дальше. Возможно, знаток «Колымских рассказов» Варлама Шаламова знает, что там дальше случилось, а внимательный читатель этого текста уже давно понял, к чему я веду. Так вот, позабывший о своем желании врач прилегает ухом к груди понравившейся «пациентки» и слышит странные хрипы, а затем тщательно обследует ее своим стетоскопом, находит серьезный изъян и на следующий день, уже при свете и без какой-либо похоти, его начинает лечить (вполне возможно, что за полями рассказа эта вылеченная им пациентка ему отдается, но об этом Шаламов не пишет).
Что касается «родинки»: наконец я нашла в себе силы распечатать фотографию Владлены в полный рост, ту, где она изображала какую-то мутноватую музу в хитоне, и сквозь этот хитон, полностью не запахнутый, можно было любоваться прямой линией ног.
Какое-то время я и вглядывалась во все ее линии. Паузы ценю больше бездумной погони. ведь именно в передышках таится желание. когда больше возбуждает то, что только случится, а не то, что доступно рукам и рту здесь и сейчас… Все, вступающие в интимные отношения, выигрывают от ясновидения, потому что возбуждение вызывает представление в уме того, что случится. Что, будет, если, уходя с ней с литературного вечера, я как бы случайно коснусь обтянутых волнистых холмов? Что если, как бы невзначай предложив вместе посмотреть видеофильм с парой эротических сцен, я именно во время обнаженного возлежания мужчины на женщине на экране придвинусь к ней на диване поближе? Ах да, ясновидение, проницательность на расстоянии километров. Так вот, вернусь к тому, что я уже на протяжении пары параграфов пытаюсь сказать.
