Обычно Лейла не была жестока со своими многочисленными воздыхателями. Помня о том, что красота — сильно укоренившийся в сознание стереотип, поклонников отшивала вежливо. Но Паша пришел очень не вовремя. Девушка вошла в подъезд и сильно хлопнула дверью. Растерянный Паша постоял немного и ушел.
Старик в смешном переднике хлопотал на кухне, время от времени поглядывая в окно: шел второй час дня, внучка вот — вот должна была прийти из школы. Вдруг он схватился за сердце и застонал от боли. Потом он упал на пол. Он тяжело дышал и судорожно шарил рукой на буфете, где всегда под рукой лежали таблетки. Вот, только найти их он никак не мог.
"Ну, что, на этот раз — пойдем?" — спросила его я.
Дед посмотрел на меня и улыбнулся стиснутыми от боли зубами.
— Не — а.
— Ну, почему? Тебе ведь давно уже пора.
Старик тяжело приподнялся на руках и сел. Потом трясущейся рукой нашарил на буфете таблетки
и положил одну в рот. Он сразу вздохнул глубже и спокойнее — плацебо, что поделаешь.
— Потому, что я еще нужен здесь. Нужен Лейле.
— У нее есть родители.
— Есть, но пока я жив, она может жить независимо от них так, как она хочет. Поверь, для нее это лучший вариант. А я еще поживу — за нее порадуюсь.
— И долго мне еще за тобой приходить?
— Долго. Она же несовершеннолетняя. Да и нужно проследить, чтобы учиться пошла в институт. Никаких колледжей — зря я что ли с ней занимался?
— Надоело мне к тебе приходить.
— А ты не приходи.
— А ты укрепляй сердце: больше движения, контрастный душ, шиповник пей, что ли. А‑то с таким слабым сердцем и хочешь, чтобы я не приходила.
— Ладно.
— Ты мне в который раз уже обещаешь.
— Я все сделаю.
— Не сомневаюсь. И все же, нехорошо пользоваться тем, что я невольно проникаюсь симпатией к тем, кого вижу два и более раз. А с тобой мы уже сколько раз виделись?
— У — у-у… Много.
— Вот, именно. Ладно, пойду я. А сердцем все‑таки занимайся. Иначе однажды не сможешь остаться здесь. Заберу я тебя и все.
— Рано или поздно так обязательно и будет.
— Но, ты же не хочешь рано?
— Не хочу.
— До свидания.
— До свидания.
Выходя из подъезда я налетела на дядю Витю. До чего же неприятное чудовище. Обычно они ко мне не пристают, а этот еще ни разу спокойно не пропустил.
— Ой, дочка, у тебя сигаретки не будет?
— Я не курю!
— А хлебушка?
— И не ем!
— Ну, надо же.
Дядя Витя вошел в подъезд, поднялся на четыре ступеньки и постучался в знакомую дверь.
"Иду", — сдавленным голосом, по возможности громко произнес дед, сидевший в это время на табуретке, уперев руки в колени и глубоко дышавший, и пошел открывать.
