– Тише, ковбой. С ней уже все в порядке, – как обычно, чуть ухмыляясь, сказал Дэймон, – но если бы я не подоспел вовремя… ты очень медленный.
– Я бы успел, – огрызнулся Крис.
– Ну-ну. Ты бы успел, разве что помахать тем ублюдкам ручкой на прощанье, – изобразив как бы это было, Дэймон прошел мимо. Своей фразой он очень задел Криса. Но тот не стал его догонять и продолжать выяснять отношения. Лишь с досадой пнул валявшийся рядом камень, и ушел в другую сторону.
***
В понедельник Дэймон не пошел в школу. Весь день он сидел на краю крыши больницы, глядя то вниз на прохожих, то на небо. Одетый в белые брюки и легкий пиджак цвета слоновой кости, он совсем не мерз под пронзительным ледяным ветром, трепавшим его волосы. Несколько раз рядом с ним появлялся мужчина в классическом костюме. Они перекидывались парой ничего не значащих фраз, затем мужчина становился на самый край, и так же, молча, смотрел вниз.
Дэймону безумно хотелось увидеть Анжелу. Теперь, когда медальон был у него, он мог без опаски находиться рядом с ней, смотреть на нее… но он боялся наткнуться на тот пренебрежительно-холодный взгляд, которым она одаривала его в последнее время. Конечно, Дэймон не мог ее винить. Он сам игнорировал и грубо отвечал ей, и Анжела была вправе на него злиться, обижаться и не хотеть видеть его. Но теперь, когда ему больше не надо изображать холодность, он боялся, что она не простит его. Определенно, пойти сегодня в школу, было выше его сил.
Дэймон облокотился спиной об ограждение и достал из белой, полуспортивной сумки планшет, лист бумаги и карандаш. Затем, стал быстро рисовать, почти не глядя на бумагу. Его рука порхала над листом с нечеловеческой скоростью. Вскоре стала прорисовываться хрупкая женская фигура. Изгиб губ, нос с почти незаметной горбинкой, большие глаза и кудрявый водопад волос. Все это Дэймон мог бы нарисовать и с закрытыми глазами.
Через пять минут на листе был портрет Анжелы, сидящей за столом. Портрет, прорисованный до самой мельчайшей веснушки. Дэймон некоторое время с нежностью смотрел на него. Сейчас ни один из его одноклассников не узнал бы в нем того язвительного, холодного Хэвенли, каким он был в школе. Теплый взгляд, легкая, открытая улыбка. Пальцами он с непередаваемой лаской гладил нарисованное лицо Анжелы, словно она была живой.
Через полчаса, насмотревшись на портрет, Дэймон бережно убрал его в папку, где лежало еще несколько рисунков, и вновь посмотрел на небо. Теперь он снова стал холодно-насмешливым. Было уже часов пять вечера. Тяжелые свинцовые тучи неторопливо и величаво плыли куда-то вдаль.
