Тетка Марья не обратила внимания на реплику дяди Вани.
Она легонько стукнула меня по макушке.
— Ты, Семка, глупый, — решительно заявила она. — Незачем было бегать три недели. Пришел бы сразу в фабком. Когда мать умерла, говорили Вере: сообщи, что надо. Разве бы не устроили Таню!.. А тут приходится узнавать от третьих лиц. Спасибо дяде Ване, пришел вместо тебя. — Она как-то внимательно посмотрела на дядю Ваню, и тот смущенно кашлянул.
— Чего там! — отмахнулся он.
Они ушли. Мы остались с дядей Ваней вдвоем.
— Сундук ты! — неожиданно выпалил дядя Ваня. Он хотел что-то еще добавить, но махнул рукой и тоже вышел. С удивлением смотрел я ему вслед.
Прошло три дня, и я уже забыл об этом разговоре. Но вот в школе меня вызвали в учительскую к телефону.
Звонил Толька Уткин.
— Слушай! — кричал он. — Приезжай к нам. Сегодня! Ну да, прямо домой! Папа хочет с тобой говорить. Ты меня понял?
Его я прекрасно понял. Одного не мог понять: зачем Алексей Иванович приглашает к себе домой? Если из-за Тани, то разве нельзя сказать, чтобы я приехал к нему на работу? Сам же говорил, что дома никаких дел не решает. Непонятно.
Вечером я поехал к ним. Встретила меня, как и тогда, Феня.
— На этот раз они дома?
— Дома, дома. Проходите, пожалуйста!
— A-а! Явился герой, — сказал мне Алексей Иванович. — Раздевайся. Садись к столу, выпьем чаю. Феня!
По его виду можно было догадаться, что он мне очень рад. Толька тоже был доволен моим приходом. Впрочем, и я соскучился по нему, как-никак мой товарищ.
Толька весело рассмеялся и сказал:
— Сначала не хотели подзывать тебя к телефону. Уроки, говорят, идут, нельзя срывать с уроков. И знаешь, с кем разговариваю? С Валентином Петровичем! «Это ты, Уткин? — спрашивает. — Зачем тебе понадобился Коротков?» «Не мне, а папе. Очень важно». Спорил, спорил, и позвали.
Толька по-прежнему толстел. Но ничего, здоровее кажется.
Расторопная Феня принесла чай и опять скрылась на кухне. Алексей Иванович налил нам стаканы, пододвинул сахарницу.
— Пей. Желаешь — внакладку, а то вот конфеты.
Говорил он это с таким радушием, что можно было подумать — я самый дорогой у него гость. Все же приветливым бывает Алексей Иванович, когда у него появляется хорошее настроение.
— Ну, спишь и видишь сестренку в детском доме? — спросил он после чаю, когда мы уже сидели с Толькой у этажерки с книгами.
— Хотелось бы, — осторожно сказал я.
— Хоть с завтрашнего дня веди.
— Устроили! — вырвалось у меня. — Спасибо, дядя Леша!
