— Ты хорошо поешь, — сказала Маруся.
— Петь просто, — ответил польщенный Валерка. — Что видишь, о том и пой, всегда будет складно.
Маруся тихо сказала:
— Все что-нибудь умеют делать. Василий — строить, Ромка рассказывать умеет, а ты — петь. Я ничего не умею. — Большие грустные глаза внимательно смотрели на мальчика.
— Ты кидаться здорово умеешь. — Вспомнив, как мелькали вчера ее подшитые желтой кожей валенки, добавил: — И бегать умеешь. Федька так не может и Ромка тоже.
Похвала понравилась Марусе. Она взглянула на него с благодарностью.
— У меня карандаш есть двухцветный, «Юбилейный».
Она вынула из сумки карандаш и протянула ему.
— Бери, мне не жалко.
Валерка взял. Сам бы он такой карандаш никогда не отдал.
— Давай вместе из школы ходить, — предложил он. — Я тебе велосипедный насос дам… не насовсем только. И картинку дам.
— Насовсем?
— Картинку насовсем. Там большие дома, а вверху самолеты, много-много!
— Самолеты я люблю, — сказала Маруся.
Они кинули еще по одному снежку и пошли домой. Валерка, щурясь, смотрел на яркое солнышко.
Наступили теплые дни, стала прогреваться земля. На высоких местах, где уже подсохли лужи, мальчишки яростно играли в «расшибаловку». На тротуарах появились начерченные мелом «классы» — тут прыгали малыши.
Теперь ребята частенько бегали на плотину. Внизу бурлила мутноватая, похожая на плохо заваренный чай вода. Изредка еще проплывали громадные льдины, в водоворотах вставали торчком бревна.
На плотине всегда весело. День и ночь стоят с хитроумными удочками рыболовы, «стегают» ими мутную воду. Глядишь, какой-нибудь счастливчик и подцепит здоровенную рыбину. Тогда ему все стараются сказать какое-нибудь хорошее слово, некоторые заискивают. И совсем не потому, что надеются на что-то: просто счастливцу почет и уважение.
…Чуть побольше месяца оставалось до летних каникул. И от этого больше стало на уроках рассеянных взглядов, озорства.
В один из таких солнечных веселых дней Марусю Борисову обидел Диамат Песочкин. Обидел крепко. Маруся даже плакала.
Дело было так.
После звонка, когда учительница вошла в класс, Маруся вдруг испуганно вскрикнула. Она сидела неестественно прямо, побледневшая, с расширенными от страха глазами.
— Что с тобой? — встревожилась Елена Григорьевна.
Маруся показала дрожащей рукой на сумку. По выражению ее лица можно было подумать, что там лежит сотня гадюк.
Учительница с опаской заглянула в сумку, и на лице ее отразилось удивление.
— Кто положил эту гадость? — медленно и рассерженно спросила она.
