Он указал ей на стул, на котором она обычно сидела. Возразить было нечего. Джейн сделала то, что велел герцог, хотя рядом с ним ей стало еще сложнее – она почувствовала запах его одеколона, тотчас же вызвавший в памяти и все другие ощущения минувшей ночи.
– Завтра вечером я устраиваю у себя большой прием, – сказал Трешем. – Куинси написал приглашения, и они немедленно будут разосланы. Конечно, следовало бы уведомить приглашенных заранее, но я уверен, что и так приедут почти все. Не так уж часто я принимаю у себя, поэтому, несмотря на мою репутацию, от моих приглашений не отказываются. А может, репутация как раз способствует моей популярности.
Джейн решила – хотя и не стала говорить об этом, – что не будет выходить из своей комнаты весь вечер. Побледнев, она до боли сжала кулаки, так что побелели костяшки пальцев.
– Скажите мне, мисс Инглби, у вас есть наряд более приличный, чем тот, что сейчас на вас?
Нет, конечно, она не выйдет из своей комнаты.
– Мне он не понадобится, – заявила девушка. – Я не могу быть вашей гостьей. Я не гожусь на эту роль.
Трешем с усмешкой проговорил:
– В этом, мисс Инглби, вы абсолютно правы. Но вы не ответили на мой вопрос. И не делайте такое лицо. Вы сейчас похожи на капризного ребенка.
– У меня есть муслиновое платье, ваша светлость. Но я не надену его. Оно не соответствует моему положению.
– Завтра вечером вы его наденете. И вам придется как-то… причесаться. Я узнаю у Бернарда, какая из горничных умеет делать прически. Если таковой не найдется, я, возможно, приглашу горничную сестры.
Джейн чувствовала головокружение.
– Но вы же подтвердили, что я не могу быть вашей гостьей. Чтобы сидеть в своей комнате, мне ни к чему надевать муслиновое платье и делать замысловатую прическу.
– Не глупите, Джейн. Завтра я собираюсь накормить гостей ужином, а также предложить им карты и музыку – то, что обычно предлагается гостям, когда среди приглашенных есть дамы. Все дамы, знаете ли, умеют играть на музыкальных инструментах. Мамаши считают своим долгом обучить дочерей барабанить по клавишам или щипать струны. Думают, наверное, что так их дочерям будет легче проложить путь к сердцу и кошельку мужчины.
– Но вы, я полагаю, это не одобряете.
– Вы так считаете? – Джоселин усмехнулся. – Видите ли, цинизм – такая же неотъемлемая часть моей личности, как титул и состояние. Чем выше титул, тем больше цинизма, скажу я вам. Когда же герцогский титул приходит к человеку в семнадцать лет… Я постоянно только тем и занимаюсь, что доказываю всем и каждому, что более бессердечного негодяя, чем я, нет во всем королевстве. Но все мамаши обхаживают меня, словно я архангел Гавриил, а папаши ищут со мной знакомства. Не говори уже о самих девицах.
