Поджав губы, молчаливый пассажир погладил свою седую бороду и свежевыбритую верхнюю губу. Его шинель недавно была вычищена и отглажена, а цилиндр надвинут на лоб, так что большинство беседовавших с ним не видели его темных глаз. Оно и к лучшему, ведь изрядная часть экипажа и не догадывалась, кто он такой.
Военный министр Соединенных Штатов Эдвин М. Стэнтон смотрел, как палубные матросы выбирают слабину якорных тросов судна, вставшего в самой глубокой части устья реки у выхода ее в море.
Вглядывавшемуся в туман Стэнтону послышался крик с той стороны. Поморщившись, он тряхнул головой. Всем участвующим в этой миссии строго-настрого приказано не издавать никакого шума. Напрягая слух, он поворачивал голову налево-направо, по больше ничего не услышал. Этот чертов туман действует как рупор и может погубить их всех.
— Похоже, течение меняется, — сообщил капитан, как только министр вернулся обратно в рубку.
Стэнтон почувствовал, как пароход понесло вправо, и желудок на мгновение скрутило, будто «Мэри Линкольн» всколыхнулась на вол не.
— Это не течение, капитан; скорректировать положение. Наш гость внесет необходимые изменения курса, учитывая положение вашего судна, — оценив ситуацию, произнес Стэнтон.
— Какой еще гость? Туман настолько плотный, что я ничего не вижу, сэр. Мы должны…
Капитан осекся, когда «Мэри Линкольн» начала возноситься вместе с рекой Пенобскот под ее килем — на десять, пятнадцать, двадцать футов выше, чем всего секунду назад.
— Боже мой…
Ухватившись за широкие перила, Эдвин Стэнтон невозмутимо ждал, пока качка утихнет.
— Успокойтесь, капитан Смит; вы чувствуете лишь волнение воды, поднятой приближением судна.
— Воды, поднятой судном? — переспросил Смит, возвращаясь на крыло и оглядывая успокаивающуюся реку. — На реке никакого движения, это я вижу даже сквозь туман! Да и какое судно может поднять столько воды, чтобы корабль такого водоизмещения, как наш, едва не опрокинулся?
Тут тронулся со своего места в ходовой рубке невысокий мужчина, стоявший до той поры недвижно, и осторожно приблизился к еще более низкорослому Стэнтону.
— Он прибыл, мсье Стэнтон? — осведомился он по-английски с сильным акцентом.
Военный министр сердито обернулся к французу:
— Ваше дело только наблюдать. Не раскрывайте рта и не приближайтесь к этому человеку. Я просто отвечаю любезностью на любезность вашего правительства. А вы, сэр, для меня — пустое место. А теперь отойдите подальше вглубь и нишникните, и вам может повезти лицезреть одно из величайших достижений человечества.
