— Это еще почему?
— Саша сутки отдохнет. Три ночи подряд — все-таки многовато, а бурить, возможно, придется долго.
— Слушайте, что здесь происходит? Вы, часом, не того… Не заболели? Лагерь сняли. Я даже не позавтракал, пришел на всякий случай — узнать… А тут — бурить, да еще восемь часов!
— Симочка! Может, ты и на практику поехал на всякий случай? — насмешливо сощурился Макаров. — Ты скажи. Если мы попросим, тебя отпустят.
— Ребята! Вы явно переутомились, — обиделся Смолкин. — Если надо, я могу и двенадцать отстоять, даже без обеда.
— Только вчера мы говорили с Майей, что в наших условиях даже слабости могут перерасти в недостатки, — обращаясь к Михаилу, начал излагать свою теорию Саша.
— Ладно, — сказал Субботин. — Все понятно. А насчет обеда что-нибудь придумаем. Там в НЗ остались галеты. Пожуй, на всякий случай!
— Будет сделано, начальник! — сразу пришел в свое обычное благодушное состояние Смолкин и исчез в кормовом отсеке.
Тампонажную глину привезли лишь к вечеру. Самсонов сгрузил у палатки продукты и термосы с ужином.
— Извините, ребятки! На семнадцатой скважине авария. Прихватило снаряд, оборвали трубы… Вы обедали?
— Достали кое-что у местного населения. Тут недалеко полевая бригада. Даже картошки сварили в калорифере.
— Где, где? — не понял геолог.
— В калорифере. На нашей установке есть калорифер для подогрева пищи. При нужде в нем можно и сварить.
— Понятно. А как на буровой? Сколько прошли?
— Сейчас что-нибудь около двухсот пятидесяти, — ответил Субботин.
— Ого! Давайте закрывать. Сколько времени потребуется на тампонаж?
— Часа полтора, но нам кажется, что заканчивать скважину несколько преждевременно.
И Михаил рассказал Самсонову о проведенном эксперименте.
— Посмотреть диаграммы можно?
— Они на буровой.
— Тогда ужинайте, а потом покажете и расскажете. Геолог долго и придирчиво изучал диаграммы, слушал объяснения Саши и курил.
— Аркадий Михайлович, а почему вы курите? — не выдержал Сима, на которого все время шел дым, с какой бы стороны он ни пристраивался.
— Так. Архаическая привычка. Начал на Севере. Там такая традиция. Комаров вроде отгоняешь… До какой глубины вы сможете бурить?
— Станок рассчитан на полторы тысячи, но труб и штанг в запаснике на пятьсот метров, — ответил Смолкин.
— Полторы тысячи? — удивился Самсонов. — А я считал по марке САБА-150, что он берет до ста пятидесяти, тем более, что и агрегат по виду невелик.
— Что вы, Аркадий Михайлович! Это у нас самый тяжелый станок. Сто пятьдесят у нас означает не глубину бурения, как у вас, а емкость магазинов для штанг и обсадных труб. А невелик потому, что компактен, вылизан, как говорят конструкторы. Ведь в космосе важен каждый килограмм. Но мощности у него с запасом! — пояснил Сима, севший на своего любимого конька. Он готов был до утра петь дифирамбы станку, но геолог перебил его:
