Джейн улыбнулась и сделала еще глоток кофе. Она и забыла, как уютно всегда чувствовала себя в компании Грейс. Но потом ее вновь пронзила боль при воспоминании о том, что ее дочери больше нет. Грейс, видимо, все поняла по выражению ее лица, потому что со вздохом произнесла:
– Я бы спросила тебя, как ты, но не представляю, что можно ответить на такой вопрос. – (Джейн проглотила подступившие слезы и покачала головой.) – Твои родные все еще у тебя?
– Вчера вечером уехали, – отозвалась Джейн.
– Опять пили?
– Брат пил. А мать уж лучше бы пила. Они так громко ругались, что соседка позвонила узнать, все ли у меня в порядке, представляешь? А до ее дома пол-акра. И накануне похорон то же самое. Я со стыда сгорела бы, если бы мне сейчас не было на все наплевать. Ох, Грейс, до чего же я ненавижу моих родственничков! Знаю, это неправильно, но ничего не могу с собой поделать.
– Ты пыталась за них молиться? – спросила Грейс.
– Я молилась, чтобы они получили по заслугам.
– Тоже неплохо, – ухмыльнулась Грейс.
Порыв ветра швырнул заряд дождя в окно, и мачты на фоне сизого неба закачались сильнее.
Чуть погодя Грейс поднялась со словами:
– Пойду постелю тебе в гостевой комнате. И не вздумай отнекиваться! Боб сегодня ночует в Далласе, а мне не помешает компания. Я слишком стара, чтобы оставаться ненастными ночами в одиночестве. Если ты не устала, можем взять зонтики и прогуляться до паба, поесть ухи.
Джейн знала, что возражать бесполезно, поэтому лишь кивнула и проводила Грейс взглядом. Когда та вышла, Джейн вновь отвернулась к окну, за которым бушевала непогода.
Она была уверена, что дождь когда-нибудь закончится. Что наступившая весна принесет с собой свежий ветер, который разгонит тучи. Что летнее солнце выглянет вновь и опять раскрасит мир в яркие цвета. Она знала это так же непреложно, как любой другой факт. У нее просто не было сил в это верить.
Из машины сзади требовательно загудели.
Джейн включила передачу и въехала на паром. В очереди машин она была первой, перед ней ехала группа промокших до нитки велосипедистов в желтых дождевиках, ежедневно добирающихся таким образом до работы. Вид у них был жалкий, однако они решительно оставили свои велосипеды и гуськом потянулись в кафе мимо ее машины на пассажирской палубе, громко цокая по металлическим ступенькам трапа велоботинками. Подошедший бородатый матрос закрепил колодками колеса машины Джейн. Краешки его губ дрогнули было в зарождающейся улыбке, но улыбка умерла, так и не родившись, при виде безнадежного выражения на ее лице.
