«Соколова: Дорогая Леся, как вы, вероятно, догадывайтесь, мой интерес к вам вызван вашим троллингом на радио «Эхо Москвы», принявшим апокалиптические масштабы. Приличные люди на вас за это очень сердиты. До такой степени, что одна в высшей степени почтенная дама, издатель, буквально предложила «…ать вас вшестером».
Рябцева: Ага, во все дыры. Это Варвара Горностаева.
Соколова: Увы, сегодня я не прихватила с собой уважаемую Варвару, а также квартет потных негров, поэтому буду мучить вас одна».
ЯЗЫК СТОЧНОЙ КАНАВЫ
Дальше – больше. Вопросы и ответы стоят друг друга. К примеру, Соколова спрашивает о положении дел на радио «Эхо Москвы» и личных отношениях помощницы с шефом. «Существуют ли у вас какие-то конкретные договорённости? Как вообще была выработана такая тактика? Возможно, Алексей Алексеевич (Венедиктов. – Р.Г. ) однажды подошёл к вам и сказал: «Леся, я придумал классный способ убрать отсюда всю эту старую перхоть?..» Или «Честно говоря, со стороны вы напоминаете классическую комическую пару. Пожилой человек, климактерический ходок, имеющий вид «лихой и придурковатый», и наглая малообразованная девица, которая ему что-то такое делает под столом, от чего он совсем съезжает с катушек…» «Возможно, вы счастливо сочетаете в себе разные таланты. Вы же сами писали про «пульт под столом»… «Из ваших слов я поняла, что у вас на маленькой уютной радиостанции – весёлый цирк и балаган и ваш босс замечательно развлекается с вашей помощью». «С вашего позволения, спрошу вас напрямую: вы отдаёте себе отчёт, что ваши посты в блоге «Эха» – это безграмотная и беспомощная по смыслу х…рня?»
Ответы юной журналистской леди так же оригинальны, как и вопросы. По существу, Леся опровергает только мысль о том, что она управляет шефом с помощью «пульта под столом». Со всеми остальными характеристиками она согласна. И с тем, что она призвана бороться и победить «старую перхоть» на «Эхе», и с тем, что её посты «беспомощная х…рня», и с тем, что на работе её окружают «овощи и м…даки»…
Так получилось, что на сайте «Эха» интервью с Лесей стоит рядом с «дружеской перепиской» Познера с другим мэтром Матвеем Ганапольским. Совпадение, разумеется, случайное. А вот стремление оскорбить друг друга, унизить, опускаясь до площадной брани, увы, не случайное. Ганапольский, чей раздражённый голос доносится в последние годы из Киева, стал поучать Познера, с кем ему надо встречаться в эфире и как себя вести, упрекнул в сотрудничестве с властями. На мой взгляд, Познер этих упрёков не заслужил. Но дело не в этом, а в том, что посмевшему поднять голос на Познера Ганапольскому в весьма жёсткой форме дали понять, что он, по существу, посягнул на памятник. При этом Познер подчеркнул, что его «не е…т» точка зрения как своего собеседника в эфире Хирурга-Залдостанова, из-за приглашения которого разгорелся сыр-бор, так и самого Ганапольского. Эта дискуссия так взволновала общественность, что престарелый профессор-историк Мирский, в основном обличающий моджахедов и игиловцев и ещё помнящий, судя по всему, такие обращения друг к другу россиян, как «сударыня» и «милостивый государь», обличил обоих оппонентов. Публичную переписку Ганапольский–Познер он назвал языком «низшей, вульгарной категории, плебейского уровня». И даже вспомнил, что по-английски это можно назвать «gutter language» – язык сточной канавы.
